С тех пор как он покинул общество нормальных, здравомыслящих людей, прошла целая вечность — теперь нормальными людьми были для него его товарищи по палате.
Отец Милле был прав. «Я скорее предпочел бы вовсе ничего не делать, чем выразить себя слабо».