Самое страшное рубилово между Ба и тетей Валей случилось в очереди за кухонными полотенцами.
Перечить Мане, когда та собрала губы в куриную жопку и насупила бровки домиком, не имело смысла...
Самое страшное рубилово между Ба и тетей Валей случилось в очереди за кухонными полотенцами.
Перечить Мане, когда та собрала губы в куриную жопку и насупила бровки домиком, не имело смысла...
— Куда ваши родители смотрят? — возмутилась тетенька в малиновой панаме.
— Они смотрят в другую сторону, потому что им стыдно, что мы их дети, — не растерялась Манька.
А ещё дядя Миша был однолюбом. Редкое для мужчины качество, ставящее жирный крест на его судьбе.
Они церемонно вышли, гордо задрав головы и не глядя друг на друга. Девочки захихикали. Я тоже не особенно испугался. Я сел, обхватив руками голову, над оставленным листком и некоторое время краем уха слушал, как в коридоре могуче рокочет бас Федора Симеоновича, прорезаемый сухими гневными вскриками Кристобаля Хозевича. Потом Федор Симеонович взревел: «Извольте пройти в мой кабинет!» — «Извольте!» — проскрежетал Хунта. Они уже были на «вы». И голоса удалились. «Дуэль! Дуэль!» — защебетали девочки. О Хунте ходила лихая слава бретера и забияки. Говорили, что он приводит противника в свою лабораторию, предлагает на выбор рапиры, шпаги или алебарды, а затем принимается а-ля Жан Маре скакать по столам и опрокидывать шкафы. Но за Федора Симеоновича можно было быть спокойным. Было ясно, что в кабинете они в течение получаса будут мрачно молчать через стол, потом Федор Симеонович тяжело вздохнет, откроет погребец и наполнит две рюмки эликсиром Блаженства. Хунта пошевелит ноздрями, закрутит ус и выпьет. Федор Симеонович незамедлительно наполнит рюмки вновь и крикнет в лабораторию: «Свежих огурчиков!»
— Прекрати уже намекать на то, что я насилую твой мозг!
— А как тут прекратить? Ты же постоянно только и делаешь, что пилишь!
— Что? Это «Фонд Кино» постоянно только и делает, что пилит!
— Ну да, а ты еще умеешь злиться без причин.
— Только когда наступают эти дни!
— И походу в году их 365.
— К твоему сведению, в эти дни девушка особенно уязвима и, если ты не можешь по вежливой просьбе тихо мирно сдохнуть и не мешаться недельку, я не виновата!
— Да в курсе я про этот твой режим Берсерка. Ты агрессивна на всё, что попадает в поле зрения, поэтому... О, Гарри!
— А ты чего такой счастливый? Неужели так сложно было не рождаться? Ненавижу тебя!
— Вирджиния, прости меня, просто у меня приближается полнолуние. Раз в месяц я становлюсь злым, раздражительным и затеваю со всеми ссоры.
— Мне это знакомо.
— Та, другая команда нас обзывает, Чарли Браун. Но я тоже сумел их поддеть. Я сказал: «Вы считаете себя крутыми? Так вот, Моцарт в ваши годы уже писал симфонии!» Они сразу заткнулись.
— Еще бы...