Недолго мучилась старушка в злодея опытных руках...
Я от себя вину не отвожу, мне мой борщ чужая тетя с улицы не пересолила! Но только где я ошибся, на чем — ей-богу, пока не знаю, хоть из пушки в меня стреляйте, извиняюсь!
Недолго мучилась старушка в злодея опытных руках...
Я от себя вину не отвожу, мне мой борщ чужая тетя с улицы не пересолила! Но только где я ошибся, на чем — ей-богу, пока не знаю, хоть из пушки в меня стреляйте, извиняюсь!
Когда ехали по улице Горького, Крот рассеянно посмотрел на оживленную гуляющую толпу и мрачно подумал: «Я как с другой планеты…» Расплачиваясь с таксистом, неожиданно для самого себя спросил:
— Слушай, отец, может, мне на другой планете было бы лучше?
Шофер мельком взглянул на него и сказал:
— Наверняка не скажу, но, вероятно, вряд ли. Неуживчивым нигде медом не намазано...
Доверие в делах подобно червь в дерево — оно кушает его из середины. Доверие помножить на гарантий — может давать выгода обе сторона.
— Не заводись. Противника надо уважать. Или хотя бы принимать в расчет, если это такая сволочь, как наши клиенты, — улыбнулся Сергей.
— Давай, давай. Будем уважать. Только зачем?
— А затем, что среди жуликов дураков уж никак не больше, чем среди порядочных людей.
Беда-а, — ухмыльнулся Балашов. — Мир требует свободы. Народы Африки требуют, жены требуют. А зачем она им, эта свобода? Смешно...
— Мы сами не очень-то знаем цену нашим подаркам. Лет сто назад далеко отсюда, в городе Париже, жил студент-музыкант, который очень любил девушку. Но эта девушка почему-то вышла замуж за его друга, и студент подарил им на свадьбу марш, который он написал перед венчанием в церкви Оноре Сен-Пре, — денег на другой подарок все равно у него не было...
— И что?
— Он преподнес подарок невестам всего мира.
— А как звали студента?
— Его звали Феликс Мендельсон-Бартольди...
Вы считаете, что антипод любви – ненависть. Но, поверьте, это вовсе не так! Настоящий антипод любви – равнодушие...