Карл Саган. Мир, полный демонов. Наука — как свеча во тьме

Если бы инопланетянин присмотрелся к тому, что мы скармливаем детям по телеканалу и по радио виде фильмов, журналов и газет, комиксов, а подчас и книг, он бы вообразил будто наши ценности — убийство, насилие, суеверие, легковерность и потребительство.

Другие цитаты по теме

Одно из проявлений ошибки выборочного наблюдения: все склонны забывать о молитвах, оставшихся без ответа. И возникает еще одно мрачное следствие: некоторые пациенты винят самих себя за то, что не сумели излечиться верой, — значит, плохо молились. Их ведь предупреждали, что скептицизм препятствует исцелению верой (как и эффекту плацебо).

В книге Дэвид Хаффорд рассказывает о человеке тридцати с небольшим лет, с университетским образованием и успешной карьерой, который вспоминает летние каникулы, которые он проводил в отрочестве в доме своей тети. Однажды ночью он увидел в гавани таинственные движущиеся огни. Затем уснул, а потом со своей постели видел, как по лестнице взбирается белая, ярко горящая фигура. Фигура зашла в его комнату, остановилась и сказала (нет, кульминации не будет): «Это линолеум».

Когда доходишь до всего сам, пусть ты последним на Земле додумался, — этого ты никогда не забудешь.

Но еще более Гиппократ заслужил наше уважение неуклонным стремлением избавить медицину от суеверий и превратить ее в истинную науку. Вот характерный для него отрывок: «Люди считают эпилепсию божественным недугом, ибо не понимают ее причин. Но, если мы станем именовать божественным все, чего не понимаем, сколько ж тогда будет божественного?» Мы не готовы признавать свое невежество во многих областях, мы предпочитаем заявить, что во Вселенной много «непостижимого». «Бог в пробелах» — ему приписывается все, чего мы не сумели пока что понять.

Все люди принадлежат к одному и тому же виду Homo sapiens, что в переводе с латинского звучит оптимистически: Человек разумный.

Сперва общество не дает женщинам заниматься наукой, а потом критикует их за то, что они ею не занимаются.

Наука не просто совокупность знаний, это еще и определенный образ мышления. Боюсь, что при жизни моих детей или внуков наступят невеселые времена: США превратятся в экономику, основанную на обслуживании информации, ключевые производства мигрируют в другие страны, грозные технологии сосредоточатся в руках немногих, а последствия этого мало кто в состоянии будет осознать; люди утратят способность направлять собственный путь, разумно и информированно судить о действиях властей. Тогда, цепляясь за магические кристаллы и поминутно сверяясь с гороскопами, утратив способность к критическому суждению, мы, сами того не заметив, вновь соскользнем во тьму суеверий.

Искренне верующий человек не хуже критиков знает, какие глупости и гадости творятся от имени его веры, и он всячески готов поощрять честный скептицизм и анализ.

Весьма наглядный пример представляет собой Россия. Царский режим поощрял религиозные суеверия, беспощадно искореняя скептическую научную мысль, оставляя лишь прирученных специалистов. При коммунизме систематическим гонениям подверглись и религия, и лженаука, за исключением главного суеверия – государственной идеологии, возведенной в ранг религии. Эта идеология именовалась научной, однако до науки ей было так же далеко, как любому мистическому культу. Критическое мышление считалось опасным, его оставили в удел специалистам в определенных, герметически изолированных областях знания, а в школах этот подход не преподавался, за скептическую мысль учеников наказывали. В результате многие жители посткоммунистической России взирают на ученых с недоверием. Крышка с горшка сорвана, и выплеснулась накопившаяся за многие годы этническая ненависть.

Мы создали всемирную цивилизацию, ключевые элементы которой — транспорт, связь, производство, сельское хозяйство, медицина, образование, развлечения, экология и даже выборы, основной механизм демократии — полностью зависят от науки и технологии. А еще мы устроили так, чтобы никто не мог разобраться в этой науке и технологии. Прямой путь к катастрофе. Сколько-то еще мы так протянем, но рано или поздно горючая смесь невежества и могущества взорвется прямо у нас под носом.