Кто мог интересоваться судьбой убийцы, кроме палача, ждущего платы за свое дело?
Мужество и решение мои неколебимы, но надежда и твердость временами мне изменяют.
Кто мог интересоваться судьбой убийцы, кроме палача, ждущего платы за свое дело?
Я должен был бы быть твоим Адамом, а стал падшим ангелом, которого ты безвинно отлучил от всякой радости.
Друзья детства, даже когда они не пленяют нас исключительными достоинствами, имеют над нашей душой власть, какая редко достаётся друзьям позднейших лет.
... мы остаемся как бы незавершенными пока некто более мудрый и достойный, чем мы сами, — а именно таким должен быть друг, — не поможет нам бороться с нашими слабостями и пороками.
Я повсюду вижу счастье, и только мне оно не досталось. Я был кроток и добр: несчастья превратили меня в злобного демона. Сделай меня счастливым и я снова буду добродетелен.
Однако он находил, что в жизни путешественника наряду с удовольствиями существует много невзгод. Ведь он постоянно находится в напряжении, и едва начинает отдыхать, как вынужден покидать ставшие приятными места в поисках чего-то нового, что снова занимает его внимание, а затем в свою очередь отказываться и от этого ради других новинок.
И вот я снова посылаю в мир свое уродливое детище. Я питаю к нему нежность, ибо оно родилось в счастливые дни, когда смерть и горе были для меня лишь словами, не находившими отклика в сердце.
Он берёг её, как садовник бережет редкостный цветок от каждого дуновения ветра, и окружил всем, что могло приносить радость её нежной душе.