Генерал имел манеры порядочные, был скромен, умел молчать, и в то же время не давать наступать себе на ногу, и не по одному своему генеральству, а и как честный и благородный человек. Важнее всего было то, что он был человек с сильной протекцией.
Если и будет в этом что-нибудь странное, то под таким покровительством покажется гораздо менее странным.
В голосе Гани слышалась уже та степень раздражения, в которой человек почти сам рад этому раздражению, предается ему без всякого удержу и чуть не с возрастающим наслаждением, до чего бы это ни довело.
Поминутно жалуются, что у нас нет людей практических; что политических людей, например, много; генералов также много; разных управляющих, сколько бы ни понадобилось, сейчас можно найти каких угодно, — а практических людей нет.
Слыл он человеком с большими деньгами, с большими занятиями и с большими связями. В иных местах он сумел сделаться совершенно необходимым, между прочим и на своей службе. А между тем известно тоже было, что Иван Федорович Епанчин — человек без образования.
Он имел практику и опыт в житейских делах, и некоторые, очень замечательные способности, но он любил выставлять себя более исполнителем чужой идеи, чем со своим царем в голове, человеком «без лести преданным», и — куда нейдет век? — даже русским и сердечным.
Сосед спросил с той неделикатною усмешкой, в которой так бесцеремонно и небрежно выражается иногда людское удовольствие при неудачах ближнего: «Зябко?»
Умный и ловкий человек он был бесспорно. Он, например, имел систему не выставляться, где надо — стушевываться, и его многие ценили именно за его простоту, именно за то, что он знал всегда свое место.
Что могла сделать сила страсти, то могло быть, наконец, побеждено чувством обязанности, ощущением долга, чина и значения, и вообще уважением к себе.
Cлайд с цитатой