Колыбельную песню, которую напевает смерть, можно услышать только один раз.
Любви просроченной дурман кладём на памяти мы полку.
Ведь поддаваться на обман, увы, нет никакого толку.
Колыбельную песню, которую напевает смерть, можно услышать только один раз.
Любви просроченной дурман кладём на памяти мы полку.
Ведь поддаваться на обман, увы, нет никакого толку.
Люди все ещё являются жестокими невежественными варварами,
в то время как Прогресс мучительно медленно ползёт по извилистой тропе Истории.
Что делать мне с собой теперь не знаю,
Не различаю больше бодрствую иль сплю,
Мой разум восстаёт и шепчет: «Проклинаю!»,
А сердце продолжает говорить: «Люблю!!!»
Жизнь задаёт вопрос: «Иметь иль не иметь?»
«Какая разница?» — ей на вопрос вопросом отвечает смерть.
Когда в небытие со временем уйдёт мой Мир,
Когда закроет сцену занавеса мрак,
В мое отсутствие не прекратится жизни пир,
И не помянут меня оба: друг и враг.
Жил человек — творил, любил...
Жил, был — и горя он не ведал.
Жил, был — пока любовь свою он не убил,
Жил, был — пока любовь свою не предал.
Нет, не распалась связь времён,
По-прежнему чредой летят мгновенья.
Но старость не приемлет измененья,
Готовясь впасть в забвенья вечный сон.
Мне строчки эти Осипа по духу так близки,
Души Еврейской россыпи, боль грусти и тоски.
Висит на стенке у меня на гвоздике, как встарь,
Напоминая детства дни, бумажный календарь.
Страниц оторванных листки не вклеить в жизнь назад…
Так много черных чисел в них, так мало красных дат.
В цвету осеннего багряного заката,
В преддверии заснеженной зимы,
Мне снится та, кого любил когда-то,
Мне снятся сны, где снова вместе мы.
Летит на юг, курлыча, птичья стая,
Пронзая клином высь, как остриём стрелы,
И ей вослед я в юность улетаю,
С Весной на встречу, покидая царство мглы.