Курт Воннегут. Завтрак для чемпионов, или Прощай, Чёрный Понедельник

Другие цитаты по теме

Я считал, что Беатриса Кидслер, заодно с другими старомодными писателями, пыталась заставить людей поверить, что в жизни есть главные герои и герои второстепенные, что есть обстоятельства значительные и обстоятельства незначительные, что жизнь может чему-то научить, провести сквозь всякие испытания и что есть у жизни начало, середина и конец.

Наше сознание — это именно то живое, а быть может, и священное, что есть в каждом из нас. Всё остальное в нас — мёртвая механика.

Теперь Создатель вселенной хотел бы перед вами извиниться не только за то, что на время опыта специально окружил вас такими суетливыми, причудливыми спутниками, но и за то, что на вашей планете столько мусора и вони.

Сейчас я выскажу одно дикое-дикое предположение. По-моему, Гражданская война на моей родине здорово пришибла победителей-северян, хотя об этом никто никогда и не заикался. Потомки северян, по-моему, до сих пор подавлены своей победой, хотя понятия не имеют почему. А причина в том, что победители в этой войне лишились самой желанной добычи, а именно: рабов.

Каго не знал, что идеи могут изничтожать землян не хуже любой чумы или холеры. Иммунитета к безумным идеям у землян не было.

— Значит, вам не нужна истина? — спросила Беатриса.

— А вы знаете, что такое истина? — сказал Карабекьян. — Это всякая дурь, в которую верит ваш сосед. Если я хочу с ним подружиться, я его спрашиваю, во что он верит. Он мне рассказывает, а я приговариваю: «Верно, верно, совершенная истина!»

Никакого порядка в окружающем нас мире нет, мы главным образом должны приспосабливаться к окружающему нас хаосу. Приспособиться к хаосу ужасающе трудно, но вполне возможно. Я — живое тому доказательство. Да, это вполне возможно.

На Земле идеи служили значками дружбы или вражды. Их содержание никакого значения не имело. Друзья соглашались с друзьями, чтобы выразить этим дружеские чувства. Враги возражали врагам, чтобы выразить враждебные чувства.

Наше сознание — это именно то живое, а быть может, и священное, что есть в каждом из нас. Всё остальное в нас — мёртвая механика.

Знаю, что жить опасно и что жизнь тебя здорово может прижать. Но это еще не значит, что она вещь серьезная.