Мы все получаем пользу от приобщения к чему-то божественному... пусть даже и воображаемому. Виттория как учёный ничего не могла возразить против подобной логики. Она прочитала бесконечное число работ о так называемом эффекте плацебо, когда аспирин излечивает рак у людей, веривших в то, что они принимают чудодейственное лекарство. Разве не такую же роль играет вера в Бога?
Наука говорит мне, что Бог должен существовать. Но мой разум утверждает, что я никогда не смогу понять Бога. А сердце тем временем подсказывает, что я для этого вовсе и не предназначена.
Позиция современной науки сводится к следующему: некогда в процессе эволюции неодушевлённая материя стала одушевлённой, камень стал живой, а потом разумный. А почему не наоборот? Почему не разум, не сознание породило камень. Почему науке это кажется невероятным? Ученым больше нравится, когда из камня появляется сознание. Но высшему всегда следует отводить первостепенное значение. Почему люди считают, что человек выдумал Бога, а не наоборот?
Знание, конечно, беднее, оно требует большего труда, и оно менее притягательно, чем вера, которая все объясняет и постигает единым размашистым жестом.
Мало того, если б кто мне доказал, что Христос вне истины, и действительно было бы, что истина вне Христа, то мне лучше бы хотелось оставаться со Христом, нежели с истиной.
Галилей настаивал на том, что наука и религия отнюдь не враги, но союзники, говорящие на двух разных языках об одном и том же — о симметрии и равновесии... аде и рае, ночи и дне, жаре и холоде, Боге и сатане. Наука и религия также есть часть мудро поддерживаемой Богом симметрии... никогда не прекращающегося состязания между светом и тьмой...
Отец всю жизнь мечтал о том, чтобы примирить науку и религию. Он хотел доказать, что наука и религия вполне совместимы и являют собой всего лишь два различных пути познания единой истины.
С Богом следует общаться один на один, а не выпячивать, не выставлять на показ свою веру. Совместная молитва чревата превращением верующих в секту, а затем и в банду.
Альберт Эйнштейн сказал: «Наука без религии — калека, а религия без науки слепа». Но есть ли всё ещё в мире науки место вере? Станет ли радуга менее чудесной от того, что мы смогли раскрыть тайну её появления? Наука лишь метод, с помощью которого мы даём названия созданным Богом чудесам, но вера — это вопрос, встающий всякий раз, когда мы разгадываем древнюю загадку. Изящные объяснения, каждый день рождающиеся в Эврике, вот та причина, по которой нужно верить во что-то большее, большее, чем математика, что-то высшее.
Не так трудно верить в бога. Я верил в него сотни раз, но, должен вам признаться, мне часто было за него стыдно. Он был бы непревзойдённым писателем, если бы не писал ничего, кроме пейзажей.
Cлайд с цитатой