Ах, две души живут в больной груди моей,
Друг другу чуждые, — и жаждут разделенья!
Когда всерьез владеет что-то вами,
Не станете вы гнаться за словами,
А рассужденья, полные прикрас,
Чем обороты ярче и цветистей,
Наводят скуку, как в осенний час
Вой ветра, обрывающего листья.
Люди всё то, что считается честным,
Жаждут принизить насмешкою злой,
Мысли высокой понять не умея.
(Часто у нас над прекрасным и честным
Люди смеются насмешкою злой,
Думы высокой понять не умея.)
Забота тайная тяжелою тоской
Нам сердце тяготит, и мучит нас кручиной,
И сокрушает нам и счастье и покой,
Яляясь каждый день под новою личиной.
Нам страшно за семью, нам жаль детей, жены;
Пожара, яда мы страшимся в высшей мере;
Пред тем, что не грозит, дрожать обречены;
Еще не потеряв, мы плачем о потере.
Но подавить нельзя подчас
В душе врожденное стремленье -
Стремленье ввысь, когда до нас
Вдруг долетает жаворонка пенье
Из необъятной синевы небес.
Мы драпируем способами всеми
Свое безволье, трусость, слабость, лень.
Нам служит ширмой состраданья бремя,
И совесть, и любая дребедень.
В нас высокие стремленья
Лелеют часто гордые желанья
И раскрывают двери исполненья, -
Но сразу мы в испуге отступаем.
Ученость ваша у крестьян
Прославлена и всем видна.
Вот полный доверху стакан,
И сколько капель в нём вина,
Пусть столько же счастливых дней
Вам бог прибавит к жизни всей.
Желаю здравья вам в ответ
В теченье столь же многих лет.
Cлайд с цитатой