Когда я мучаюсь над концовкой стиха, то прибегаю к последнему средству — откровенной алогичности.
Человек никогда не бывает тем, чем кажется.
Когда я мучаюсь над концовкой стиха, то прибегаю к последнему средству — откровенной алогичности.
Человек никогда не бывает тем, чем кажется.
Делать нужно не то, что положено, а то, чего хочется душе.
Возможно, прошлое мертво, и если это так, то, скорее всего, мертво и будущее, потому что это две стороны одной медали. Мы вступаем в новую эру вечного «сейчас» — и это хорошо. Может, если мы перестанем заморачиваться над абсолютными понятиями, то сможем заново осмыслить, зачем мы на этой планете.
Очень немногие могут сказать: я люблю человечество. Я не из них.
Прошлое кажется мне все короче и короче, будущее — не имеющим никакого значения. Пока я живу, моя реальность будет всегда всего лишь сиюминутностью.
Очень сложно быть разрушителем морали в мире, где морали не осталось.
Я постоянно чувствую, что в моей жизни не хватает какого-то существенно важного звена, но какого именно — понять не могу. Ясно одно: я — игрушка в руках судьбы, а значит и сам имею право на эксперименты с собственным окружением. Основной метод прост: необходимо довести людей до такого состояния, когда они просто вынуждены на меня реагировать. Обожаю тактику шока. По-моему, творчество, которое не шокирует, лишено всякого смысла. Мои эксперименты не всегда приятны; некоторые из них мне самому кажутся оскорбительными и даже опасными. Но слышать о собственном «разлагающем влиянии» на молодежь мне просто смешно. Чувства «высокой ответственности» я, должно быть, лишен с самого детства.
Человек XXI века – это язычник: в нем нет внутреннего света, он много разрушает и мало создает, и, главное, он не чувствует в своей жизни присутствия Бога.
Вы, наверное, думаете, что быть рок-идолом, женатым на супермодели – это лучшее, что может произойти в этой жизни? В принципе, так оно и есть.
Отзывам критиков я предпочитаю отзывы детей, поскольку последние не являются профессионалами по части высказывания собственного мнения.