— Он просил передать, что ты отлично сражаешься.
— Так и сказал?
— Нет, но по глазам было видно.
— Он просил передать, что ты отлично сражаешься.
— Так и сказал?
— Нет, но по глазам было видно.
— Включить радио?
— Ты что, издеваешься? Ты что, даже канал не переключишь? Так оставишь? Даже ручку не покрутишь?
— А что такого? Нормальная музыка.
— Нормальная? Я знаю, вас там учат терпеть пытки, но это не выносимо. Это просто ужас, от таких песен нормальным людям хочется кого-то прибить. Понимаешь?
— А мне от этого. От этой тоскливой тишины.
— У тебя был учитель, изменивший твою жизнь? Тот, кто заставил тебя смотреть на всё по-другому?
— А знаешь, был. Миссис Тожек, историчка в шестом классе. До встречи с ней я считал, что Холодная Война была на Аляске.
— Это невыносимо, Даже в тюрьме ёлка, наряжена лучше, чем моя.
— И твоя ничего.
— Ничего подобного, у меня мелкая, унылая и убогая.
— Да нет, эпичная. Как и твоя квартира.
— Жертва — известная личность, а значит, убийца не опасался расплаты.
— Значит либо киллер вёл более крупную игру, либо он чертовски смелый сукин сын. Смелый, либо ему нечего терять.
— Нам нужно больше патронов...
— Это как стакан. он на половину полон. Мы упустили одного, зато взяли другого.
— А деньги? Десять миллионов тебе придётся долго откладывать.
— Они в складе вещдоков лежали пять лет, и никому они не интересны, дело закрыто.
— А если дело снова откроют, то тебя посадят. Или не смогут, если не докажут. Но на всякий случай начинай покупать лотерейные билеты.
— Я поведу.
— Можно спросить, почему всегда ты, за рулём моей машины?
— Люблю рулить.
— Нет. Это Человек Дождя любит рулить, а ты просто диктатор.
— А мне не надо подписать договор о неразглашении?
— Не, не надо. Кому-нибудь расскажешь — я тебя пристрелю.
— Обручальные кольца? Он собирает трофеи! Серийщик.
— Этот парень больной на всю голову. Он, наверно, и в буфете питается.
— Проклятье!
— «Проклятье»? А может, «Спасибо, что не дал мне поджариться заживо»? Как насчёт этого?