Русские — нормальные ребята. Катаются на лыжах, гуляют по городу, устраивают вечеринки, пьют водку. Но кто её не пьёт?
В стране, страдающей перепотреблением водки, всеобщие десятидневные праздники становятся страшнее любого массового теракта.
Русские — нормальные ребята. Катаются на лыжах, гуляют по городу, устраивают вечеринки, пьют водку. Но кто её не пьёт?
В стране, страдающей перепотреблением водки, всеобщие десятидневные праздники становятся страшнее любого массового теракта.
Миф о том, что русский человек может выпить много водки — это неплохой миф. А то, что все русские алкоголики — уже плохой.
— Вы можете выпить пива или вина в баре. Или водки. Водки? Что вы обычно пьёте по вечерам?
— Нет, водку не могу, я обещал своему медведю не пить без него...
Миф о том, что русский человек может выпить много водки — это неплохой миф. А то, что все русские алкоголики — уже плохой.
Эй, Иван! Признавайся, являешься ли ты членом Коммунистической партии? Ты выдашь нам тетушкин рецепт пирожков с водкой?
Бутылка была не ноль пять, что неизбежно повлекло бы за собой продолжение, и не литр, что позволительно людям молодым и оттого беспечным. Ноль семь, как и подобает культурным, малопьющим русским людям, не собирающимся засиживаться допоздна и пугать соседей песнями.
… достал вторую ноль семь, потому что был не только культурным и малопьющим, но ещё и умным русским человеком.
…достал из холодильника маленькую, ноль пять, бутылочку водки – ведь был он не просто культурным и умным русским человеком, но ещё и отличался ленцой, заставляющей делать запасы продуктов первой необходимости.
Пол-литра водки для русского человека есть первоначальная и, я бы даже сказал, естественная норма.
Говорят: целый народ нельзя подавлять без конца. Ложь! Можно! Мы же видим, как наш народ опустошился, одичал, и снизошло на него равнодушие уже не только к судьбам страны, уже не только к судьбе соседа, но даже к собственной судьбе и судьбе детей. Равнодушие, последняя спасительная реакция организма, стала нашей определяющей чертой. Оттого и популярность водки – невиданная даже по русским масштабам. Это – страшное равнодушие, когда человек видит свою жизнь не надколотой, не с отломанным уголком, а так безнадежно раздробленной, так вдоль и поперек изгаженной, что только ради алкогольного забвения еще стоит оставаться жить. Вот если бы водку запретили – тотчас бы у нас вспыхнула революция.
Русский человек умеет беречь копеечку. Но еще лучше умеет транжирить деньжата, если они у него стали «бешеными».