Мы никогда не расстанемся и не забудем друг друга, потому что первую любовь невозможно забыть.
Мы не знаем наших истинных способностей, пока не очутимся в безысходности.
Мы никогда не расстанемся и не забудем друг друга, потому что первую любовь невозможно забыть.
Мы не знаем наших истинных способностей, пока не очутимся в безысходности.
Чем больше контроля и силы, тем больше сопротивления. Но это не касается людей. Чем больше их контролируешь и запугиваешь, тем больше им это нравится и тем больше они хотят, чтобы ими управляли. И чем больше вранья — тем усерднее они верят в навязанные иллюзии. И тем больше они хотят их слышать.
Наделав полным-полно роковых глупостей, теперь я сожалею практически обо всем. Но все можно, если не вернуть, то исправить.
Когда все закончится, мы непременно уберемся подальше отсюда, сколотим себе уютным домик, и, состарившись, умрем с разницей в пару минут (чтобы я успела выругать его за то, что он меня, старую развалюху, бросил). Было бы неплохо так закончить.
Так устроен человек. Он будет терпеть, молчать и надеяться, ведь возмущаться слишком утомительно. Куда удобнее смириться и ничего не делать.
Я слишком часто видела, как ломаются люди. Словно хрупкие спички, на которых надавили немного сильнее. Не хочу быть одной из них. Никогда в жизни, во что бы то ни стало, я не превращусь в утопающее в собственной никчемности, безнадежное и полностью раздробленное существо.
— Помни, что я тебе сказал.
— У меня всегда каша в голове, трудно что-то разобрать.
Никак не могу отделаться от чувства, будто все так или иначе вокруг меня рушится, движется к верному краху, и как бы я не пыталась удержать все целым и невредимым, все, в конце концов, разрушается окончательно. Не было бы меня — все было бы иначе.
Некоторые чувства невозможно сдержать, даже сохраняя их под давлением. Они неизбежно вырвутся наружу, потоком обжигающей лавы.
Мы живем в решающее время!