Филадельфия была к этому не готова. Нью-Йорк был.
Моя сияющая карьера журналиста стекла дерьмом по канализации жизни.
Филадельфия была к этому не готова. Нью-Йорк был.
Высшие должности походят на крутые скалы: одни только орлы да пресмыкающиеся взбираются на них.
На данном этапе моей карьеры не бывает такого, чтобы после кастинга мне позвонили и сказали: «Вы нам не подходите». Поэтому я пользуюсь другими случаями, чтобы почувствовать себя отвергнутым. Это чувство могут вселить в меня мои дети. Дети умеют в два счёта сбить с тебя спесь.
Когда ночью летишь над Нью-Йорком, кажется, что под тобой миллионы звёзд. И каждая из них — это жизнь человека, который называет этот город домом. Отец говорил мне, что с древних времён люди смотрели на звёздные узоры и пытались по ним предсказать, что произойдёт в жизни, и если ты умел читать эти узоры, то мог узнать узнать о том, что случится, раньше, чем остальные.
Он три года проработал в Инструментальной компании и пришел к выводу, что там у него нет будущности. Начальник отдела был из таких, которые продвигают своих приятелей и тех, кто им льстит и преподносит подарки. Эбнер не владел искусством устраиваться, и воскресная школа и газеты учили его, что путь к благополучию — это путь упорного и честного труда.
Даль на тысячи ли потемнела,
Лунный свет не пробьется сквозь тучи.
В тридцать лет не карьеры, но дела,
Ищет подвига дух мой могучий.
Ясное дело, если человека держат в этом гнусном подвале и не дают никакой возможности проявить себя, — как надеяться на успех, на карьеру?
Нью-Йорк. Пожалуй, единственный город в мире, способный составить конкуренцию Парижу в смысле полнейшей непохожести на него.