Хорошо, что я с адвокатами не общаюсь.
— Эй, тунеядец, выпьем?
— Я ухожу, Винс. Как обычно.
— Но сегодня был сложный день! Ты столько пережил! Ну же! Я плачу! Развлечемся!
— Да, мне, честно говоря, не скучно.
— Скажи это своей роже.
Хорошо, что я с адвокатами не общаюсь.
— Эй, тунеядец, выпьем?
— Я ухожу, Винс. Как обычно.
— Но сегодня был сложный день! Ты столько пережил! Ну же! Я плачу! Развлечемся!
— Да, мне, честно говоря, не скучно.
— Скажи это своей роже.
Это как слалом на лыжах, ты перепрыгиваешь с одной лжи на другую, тебе просто наплевать...
Я не тот монстр, которым хочет видеть меня он. Я не человек, и не зверь. Я что-то совершенно новое. И у меня собственные правила.
…те, кем мы пытаемся казаться, и те, кто мы есть — совершенно разные люди. И чтобы выжить, необходимо притворяться.
— Я не смогу почувствовать это желание. Когда тысячи голосов шепчут тебе: «Да, это ты... и ты такой». И ты пытаешься справиться с этим, но желание надвигается, как волна. Оно дразнит тебя, оно хочет утолить свою жажду, и шепот становится все громче, пока не превращается в крик «Сейчас!». Это единственный голос, который ты слышишь. Единственный, который хочешь слышать. И ты принадлежишь ему, этому призрачному себе, этому...
— Темному попутчику.
— А кто мы все, если вдуматься? У нас есть публичная жизнь, есть личная жизнь и тайная жизнь.
— Та, что определяет тебя.