Сергей Александрович Михеев

Когда говорят: «А вы знаете, к Путину есть масса претензий!» Есть. Есть масса претензий, да! «А вы знаете, к нему есть масса вопросов!» Есть. Потому что он не идеальный царь. Идеальных вообще не бывает. И он, вообще, ко всему прочему и не царь. Может быть, оно было бы к лучшему, если бы он был царь, но он не царь и царём явно не станет. Любой исторический персонаж, он имеет свои сильные и слабые стороны, имеет свои плюсы и минусы, но вопрос всё-таки в том, чтобы в решающий момент времени он сделал тот выбор, который будет укреплять суверенитет и сохранять страну, любую страну, как цивилизационный феномен. Вот за Путиным, вот именно это запишется в истории.

0.00

Другие цитаты по теме

Разные эпохи, разные народы, разные исторические периоды, разная экономическая ситуация, а проявления человеческих страстей — одни и те же, как и человеческие добродетели. Меняется только антураж, меняются только инструменты, меняется то, что можно потрогать руками, материальная среда меняется, а человеческие страсти, как и человеческие добродетели — не меняются.

Я многократно говорил, что Путин, на мой взгляд, он даже не тактик, он фаталист в каком-то смысле. Он, действительно считает, что мы живём в такую эпоху переходную, когда тратить силы, время, деньги, ум на долгосрочные стратегии — бессмысленно. И, к сожалению, — он, в общем, прав, на мой взгляд.

— Я сначала скажу пару слов о 22 июня, потому что мне кажется обойти вниманием этот день невозможно. Один из уроков 22 июня состоит в том, что во-первых, порох надо держать сухим, всегда. Независимо от того, кто и что по этому поводу думает и говорит. Надо быть готовым к самым худшим вариантам. Всегда. Надеяться надо на лучшее, а быть готовым к самому худшему. Это первое. И второе. Один из печальных уроков начала Второй мировой войны, Великой Отечественной, в том, что не надо переоценивать весомость никаких, любых международных договоренностей. И никаких международных организаций.

— Верить нельзя никому. [реплика Владимира Соловьева]

— К сожалению, верить нельзя никому. Мы вели достаточно активную дипломатию, имею в виду Советский Союз. Местами она была успешной, местами менее успешной, местами вообще не успешной. Советский союз действительно пытался договариваться на разных направлениях, и выстраивать систему безопасности. Не только для себя, но и в целом для Европы. Были надежды на Лигу Наций, были надежды на договоренности с западными демократиями, были надежды на то, что можно каким-то образом сдержать нацистскую Германию. Но вывод вот какой. Случилась самая страшная война в истории человечества. И для нашей страны эта война была невероятно разрушительной. Как и коронавирус тоже, между прочим. Надеяться надо на себя. Надо максимально, насколько это возможно, обеспечивать себя тем, что ты можешь сделать для себя. Все эти разговоры о международных конфигурациях безопасности, о доверии, о системах международного права, о международных организациях… Всё это хорошо. Факультативно. Ставить это в центр внимания, делать это основой, фундаментом политики, рассчитывать на это, думать, что в случае чего нас ООН прикроет, или в случае чего мы встречались с таким-то и таким-то президентом, и он мне сказал… что не будет расширять НАТО на Восток — это всё бред.

Сила не может самоутверждаться за счёт слабого. Сила как раз в том, что сильный человек самодостаточен — ему не надо самоутверждаться за счёт издевательства над слабыми.

Вы наверняка слышали про этот скандал, что северокорейские спецслужбы прослушивали весь мир, они даже годы подряд прослушивали мобильник Меркель. Это же просто уму непостижимо. Ну и засранцы же эти северные корейцы! Вот уроды! А, нет... это же были американцы. Я каждый раз их путаю. Каждый раз путаю. Ужасно! Не, северные корейцы были во Вьетнаме, помните они тогда еще распыляли всякие химические гадости над Вьетнамом, потом они устроили эту войну в Ираке с сотнями тысяч погибших невинных людей, вот это точно были эти засранцы — северокорейцы. Точно! Нет, подожди… это же тоже были американцы… Подождите-ка, так что же сделали тогда северокорейцы? А, вот — они же там у себя какую-то ракету протестировали! Какой ужас! Это же ни в какие ворота не лезет! Разве можно просто так тестировать там какие-то ракеты? Эти ракеты нужно было целыми неделями сбрасывать на миллионные города на Ближнем востоке, вот тогда бы они получили бы место в Совете Безопасности ООН. А так, только тестируя у себя какие-то ракеты, в ООН еще никто не попал. Какие же засранцы эти северные корейцы! Вы только представьте — в Северной Корее сначала президент-отец, а потом, позднее президентом становится его сын! Это же тихий ужас! Такое здесь вообще невозможно представить, или в Америке... Это просто уму непостижимо. И мы возмущаемся и насчет Путина, что он снова и снова в кресле президента. У бедняги Путина просто нет сына, поэтому и приходится снова и снова самому идти во власть.

Действительно, когда говорят про социализм, сразу вспоминают советское время. Давайте не будем называть это социализмом. Как-нибудь ещё назовем. А по сути, совершенно очевидно, что эта конвергентная модель необходима. То, что мы практикуем с 90-х годов, здесь не работает. Теперь перейдем к более простым вещам. По поводу того, работает или не работает. С точки зрения экономики эта модель не работает. Когда нас убеждают, что один или два процента роста — это для России предел мечтаний, то хочется просто плюнуть в рожу, честное слово. Это враньё, это ложь! Но эта система, фундамент которой заложен в 90-е годы, не может произвести другого. Или не хочет. Я не знаю. Это значит, что её надо сменить. В худшем случае её надо модернизировать, а в лучшем случае — полностью поменять. Хватит уже рассказывать, что наша цель — борьба за инвестиции. Инвестиции не приходят, значит мы должны что-то такое сделать, чтобы инвестиции пришли. Эта модель не работает.

Не надо казаться тем, чем ты на самом деле не являешься. Это всегда очень хороший рецепт для всего.

Вы спрашивали — неужели мир сошёл с ума? Он всё время был сумасшедшим. Он никогда в себя не приходил. Изредка приходит в себя, ужасается и опять уходит в забытье.

Сегодня личностей становится всё меньше. Я это связываю с тем, что они потребляют примерно одну информацию, одни образы, один стиль. И человек, молодой особенно человек, они как бы растут такие... как такая ровная трава. А отсюда, кстати, к политике перейдём. Вы посмотрите, что происходит... А где политики? А где личности? Вот вы говорите, вот я «пропутинец»... А я вам скажу, а вы найдите... Ну Путин — это фигура, личность! Понимаете? Он хотя бы личность! Вот вам не нравится, а он — личность. А, строго говоря, что мы видим рядом? Вот где они? Где в современной политической жизни России, вообще, личности? Да это невозможно вычистить, если они есть. Если они есть, они появляются, и ты с этим ничего не сделаешь.

[вопрос зрителя: Если бы Вы бы не были доверенным лицом Путина кто Вам более симпатичен из других кандидатов?]

Я просто не вижу ни одного даже близко. Вы извините, не потому что я доверенное лицо. Я же режиссёр. Вот я представляю себе Новый год и меня будет поздравлять Ксения Анатольевна Собчак. [смех в зале] Я думаю — нет. Или там, господин Сурайкин... ну тоже думаю, ну нет... на фоне Кремля. Понимаете? И вот я так их ставлю всех, и вот Владимир Владимирович как-то смотрится в этой картинке.

По поводу отношения к людям... Мне кажется, есть и проблема отношения либералов к людям. Они начинали с того, что они — за людей, за права людей, но свелось всё к тому, что, на самом деле, людей они наших не любят, потому что люди перестали любить их.