Она смотрела. Дальше чем другие.
Её глаза стали совсем иными.
Она забыла. Своё имя. В суете столицы.
Как раненная в сердце,
Но сильная тигрица.
Она смотрела. Дальше чем другие.
Её глаза стали совсем иными.
Она забыла. Своё имя. В суете столицы.
Как раненная в сердце,
Но сильная тигрица.
Она хотела, чтобы я любил все формы её тела,
Я хотел, чтобы она хотя б немного похудела,
Но по ходу дела, не поняв что надо менять
Она все ела и ела.
И доведя до предела свой вес
Невеста стала намекать, что нам пора под венец,
И наконец меня добило последней каплей от неё
Она купила то кружевное белье.
Мечты растаяли как дым,
Я не женюсь молодым,
Мы не умрём в один день,
Не нарожаем детей
Знаешь в чём дело?
Чтоб я любил то,
Что она любила всё, что она хотела.
А ты по центру ночью медленно идёшь.
По лужам.
Машины мимо пролетают.
И никто не нужен.
Она смотрела дальше, чем другие.
Смотрела мимо тех, кто был с ней.
Её глаза были красивей солнца.
Была совсем одна, совсем ничьей.
Пусть больше не будет мира, не будет меня,
Но в твоих глазах не будет сыро.
Не будет мига, чтоб на глазках твоих было сыро,
Ведь твоя улыбка это мило.
А я вдруг брошу все дела по середине дня,
Брошусь тебя искать и обязательно найду тебя.
И ты спокойно вздохнёшь,
Что никуда я не делся.
Я надеялся одеться и смыться,
Встать,
Но почему-то не увидел в этом смысла.
И захотелось зависнуть
С тобою
На целую вечность.
Я, как радий руками держа,
Заражаюсь ради тебя
Этой радиацией чувств.
Я на тебе помешан, а это первый признак.
Достал бы кисти, нарисовал бы твой портрет,
Прости, но я не художник и кисти тоже нет.
Бывает, в сердце носим то, чего не хочется в себе признать,
Скрывать все свои слабости – мы в этом профи.
Тогда ты думала, что ты сильней меня,
Не уставая при этом причитать, серьезно хмурила смешные брови.
Ты свято верила, что я другой,
Отчаянно твердила, что могу меняться.
А, впрочем, нам ведь было хорошо с тобой,
А значит не к чему жалеть и извиняться.