Профессор прослушал её, затем выпрямился и сказал:
— Всё в порядке. Конечно, следы остались…
— Да? — переспросила Хлоя.
— Да, — подтвердил профессор. – Одно лёгкое у вас теперь полностью выключено, или почти полностью.
— Это меня не беспокоит, раз другое работает!
— Если что-нибудь случится с другим лёгким, то это будет весьма неприятно для вашего мужа.
— А для меня?
— Для вас уже нет, — ответил профессор и встал.
Больной и здоровый живут одно и то же время, только те силы, что больной тратит на отдаление, здоровый — на приближение яркого света в конце тоннеля.
— Я вылечилась?
— Нет. Вы другой человек, которому хочется быть таким же, как все. А это, с моей точки зрения, является опасной болезнью.
— Опасно быть другой?
— Нет. Опасно — пытаться быть такой же, как все: это вызывает неврозы, психозы, паранойю...
От европейских патогенов погибло гораздо больше коренных американцев и представителей других неевропейских народов, чем от европейского огнестрельного и холодного оружия.
Впрочем, человек — здоров он или болен — всё равно — вещь ненадёжная. Когда он умрёт, от чего и какой смертью — нет конца всяким возможностям.
— Их приучили к мысли, что надо работать, — сказал Колен.
— И вообще считается, что работа — это благо. В действительности же никто так не думает. Работают просто по привычке и чтобы не думать.
— Моя сестра сбилась с пути, — признался Николя. — Она изучала философию. В семье, которая гордится своими традициями, о таких вещах предпочитают молчать.
Он уговаривает себя: ничего страшного, все люди рано или поздно умрут. Каждого можно считать неизлечимо больным, каждого подтачивает коварная болезнь, против которой нет лекарств. Название этой болезни – Время.
Как все-таки несправедливо устроена эта самая наша «небесконечная жизнь». Сколько бесполезных, никому не нужных людей живет на свете, недоумков, хамов, убийц, воров, дармоедов, рвачей, а хорошего человека вот нашла смерть, измучила болезнью, иссушила в нем соки, истерзала страданием и убила. Неужто это по-божески? — святой должен страдать за грешных, и грешные, видя муки святого, должны терзаться и обретать его облик? Но что-то много страдают мученики и мало действуют их страдания на человеческий мусор. Он чем был, тем и остался...
Я должен был умереть еще много лет назад, от лейкемии. Но судьба подарила мне еще немного времени. Каждый день для меня — дополнительный.
Наш организм — не бак для эмоциональных отбросов. Он как может усваивает и борется с ними, а потом сдается. Заболевание является формой протеста организма против того, что вы устроили из него помойку.
Cлайд с цитатой