— Весь ваш облик, Пуаро, бросается в глаза. Я всегда удивлялся, как это не помешало вам в вашей карьере.
— Все потому, – вздохнул Пуаро, – что вы вбили себе в голову, будто сыщик обязательно должен носить фальшивую бороду и прятаться за столбами. Фальшивая борода – vieux jeu, а за столбами прячутся лишь самые бездарные представители моей профессии.
– В этом городке я чувствую себя белой вороной. Что касается вас, Пуаро, то вы и вовсе выглядите заморской птицей.
– По-вашему, я похож на иностранца?
– Как две капли воды, – заверил его я.
– Но ведь на мне костюм английского покроя, – задумчиво произнес Пуаро.
– Ладно, – устало согласился я. – Сдаюсь.
– Сдаетесь? Куда?
– Да это такое выражение. То есть я признаю себя побежденным и согласен, что полный дурак.
Мы провели очень приятный вечер, хотя я допустил небольшую бестактность, пригласив Пуаро на детектив. Хочу дать совет всем моим читателям. Никогда не водите солдата на пьесу о войне, моряка – на пьесу о море, шотландца – о Шотландии, сыщика – на детектив, а актера и подавно незачем вести в театр. Поток самой беспощадной критики будет обрушиваться на вас весь спектакль. Пуаро неустанно клеймил психологическую примитивность, а отсутствие у героя-сыщика метода просто выводило его из себя. На обратном пути Пуаро все еще не мог успокоиться и бубнил, что весь спектакль можно было бы закончить еще в первой половине первого акта.
— Но в таком случае, Пуаро, не было бы и спектакля, – заметил я.
Пуаро был вынужден с этим согласиться. На том мы и расстались.
— Не падайте духом, Пуаро. Вы ведь знаете, что в своей области вы непревзойденный, профессионал.
— Да, но что новенького в этой моей области?
Я взял газету.
— Вот, например, таинственная смерть англичанина в Голландии, — сказал я.
— Газеты всегда так пишут, а потом выяснится, что он просто съел испорченную рыбу и умер по вполне естественным причинам.
— Но какое странное место для тайника! — изумился я. — Полено мог кто угодно сжечь.
— В июле, Гастингс? К тому же, оно лежало под грудой других поленьев. Это очень остроумный тайник.
– Знаете, Пуаро, я уже просто перестал соображать, что к чему.
– Извините меня, Гастингс, но вы ничего не соображали с самого начала.
Что бы мы ни собирались предпринять, будет совершенно законным [...] Закон допускает обширное толкование.
Ее первые вопросы привели нас в полное замешательство:
– Чем торгуете?
– Ничем, мадам, – ответил Пуаро.
– Правда?
– Конечно.
– А пылесосами?
– Нет.
– И чулками не торгуете?
– Да нет же.
– А коврами?
– Нет.
– Вот и хорошо, – успокоилась мисс Пибоди, усаживаясь в кресло. – Значит, все в порядке. Тогда присаживайтесь.
– Знаете, кого вы мне напоминаете, Пуаро?
– Нет, mon ami.
– Жонглера, работающего с разноцветными шариками! Да еще когда все они одновременно в воздухе.
– Разноцветные шарики – это разного рода небылицы, которыми я потчую окружающих, да?
– Что-то в этом роде.
– И в один прекрасный день, по-вашему, они все упадут и с замечательным треском разобьются об пол?
– Нельзя же держать их все время на лету, – заметил я.
– Верно. Но наступит замечательный миг, когда один за другим они очутятся у меня в руках и я с поклоном удалюсь со сцены.
– Очень умная старуха, – заметил Пуаро.
– Несмотря на то, что не отдала должное вашим усам?
– Вкус – это одно, – холодно заметил Пуаро, – а мозги – другое.
Cлайд с цитатой