Супружество — это последовательность хороших и плохих моментов, и ты стараешься изо всех сил, чтобы первые по возможности всё-таки преобладали.
Несколькими днями позднее я получил сообщение, что наша мебель наконец прибыла из Индии и ожидает нас в порту Касабланки. Много месяцев назад я заказал её по Интернету. Интернет, кредитная карта и бутылка крепкого красного вина — это гремучая смесь. Щёлкнешь мышкой — и ты в финансовой пропасти.
На Востоке молчание считается золотом, а не неуклюжей паузой в разговоре, как в Европе.
Когда мы переезжали в Марокко, я не был излишне суеверным, но со временем стал задумываться, уж не сглазил ли кто нас. Это было самым легким объяснением, почему удача вдруг отвернулась от нас. Нельзя жить в Северной Африке и не попасть под влияние закоренелых суеверий. Они тут повсюду. Чем больше обращаешь на них внимание, тем глубже они просачиваются в ваши кости. Я привык к тому, что мне не везёт, но обычно между чёрными полосами обязательно был перерыв. В Касабланке меня посетило чудовищное, трёхмерное невезение.
Мой друг Франсуа не раз предупреждал меня, чтобы я не проявлял слишком большую заботу о сторожах. Он рассказывал бесконечные истории, в которых наивный иностранец давал убежище несчастной марокканской семье. Мораль всех историй звучала одинаково: этот человек сделал величайшую ошибку в своей жизни.
На Западе уложить детей спать вовремя — священный ритуал, а на Востоке, напротив, считается, что вечер не удался полностью, пока уже глубоко уснувших детей не растолкают для того, чтобы развлечь взрослых.
Если дерево подумает, что его могут срубить, — хитро пояснил садовник, — то ради своего спасения оно даст самые вкусные финики из всех, что вам приходилось пробовать.
От запаха гнилых сидений нас отвлекали только песок и пыль, да мальчишки, мучившие белок. Сначала мы заметили одного или двух, стоявших у края дороги. Едва завидев машину, мальчишки вскидывали вверх руки и крутили верёвками над головами, как лассо. На конце каждой верёвки был привязан испуганный меховой комочек. Я жал на тормоз, ругал озорников, покупал у них белок и отпускал их через несколько километров, как раз перед тем, как встретить ещё одну группу мальчишек с очередной партией несчастных зверьков. И чем больше я освобождал этих треклятых белок, тем больше их мучили в ожидании глупого иностранца, который должен был их спасти.
В глубине души я понимал, что все зависит от моей выносливости. Если я смогу просуществовать какое-то время за гранью здравого смысла, то, как мне виделось, была еще слабая надежда. Поэтому я решил, что остаюсь, чувствуя себя как одуревший от ударов боксер, которому для победы нужно просто сохранить вертикальное положение тела. «Главное выстоять, — размышлял я с надеждой. — Неприятности не могут длиться вечно, и тёмные дни сами собой канут в Лету».
Но в арабском мире нет занятия более почетного для мужчины, чем час за часом сидеть, глядя на улицу, цедя густой, как смола, café noir.
— Я хочу пригласить вас на ужин.
— Боюсь, это невозможно.
— У вас другие планы?
— Я замужняя дама.
— А замужним дама не полагается есть?
Cлайд с цитатой