Относительно человечества Владимир Владимирович иллюзий не питал. Часто цитировал слова Собакевича из «Мертвых душ» Гоголя: «Все христопродавцы. Один там только и есть порядочный человек: прокурор, да и тот, если сказать правду, свинья». Довольно любопытный взгляд на окружающий мир...
Некоторые убеждения, которые явно определяют его политические методы, у Путина сложились в юные годы. Он рассказывал:
— Я понял, что в любом случае — прав я или нет — надо быть сильным, чтобы иметь возможность ответить… Всегда надо быть готовым мгновенно ответить на причиненную обиду. Мгновенно!.. Если хочешь победить, то в любой драке нужно идти до конца и биться, как в последнем, и самом решающем бою… В принципе, это известное правило, которому меня позднее учили в Комитете госбезопасности, но усвоено оно было значительно раньше — в детских потасовках… Не надо никого пугать. Пистолет необходимо вынимать только тогда, когда вы приняли решение стрелять. Вот об этом качестве чаще всего и вспоминают одноклассники и соседи Путина: «О последствиях драки он не размышлял: сразу бил в морду и всё». И дрался до последнего, поэтому чаще всего побеждал, и его старались не задевать.
Известный писатель Борис Стругацкий говорил в интервью «Новой газете»:
— В глазах огромного числа людей Путин — последняя надежда на то, что у нас всё, наконец, «устаканится». Что зарплаты будут выдавать вовремя и они будут большими. Что пенсии будут не ниже прожиточного уровня. Что воры будут сидеть в тюрьме. Что по улице вечером можно будет пройти, ничего не опасаясь. Что Россия возродится как великая держава... Это последняя надежда миллионов людей, которые сперва разуверились в коммунистах, потом в демократах и во всех этих Жириновских, Зюгановых — во всех. Осталась последняя надежда — добрый царь. Добрый, сильный, властный и здравомыслящий. И вся эта надежда сосредоточена на Путине...
Александр Исаевич Солженицын отказался взять высший российский орден из рук Ельцина, но принял Государственную премию от Путина.
«Путину, — говорил Солженицын в интервью немецкому журналу «Шпигель» в 2007 году, — досталась страна, разграбленная и сшибленная с ног, с деморализованным и обнищавшим большинством народа. И он принялся за возможное — заметим, постепенное, медленное — восстановление её. Эти усилия не сразу были замечены и тем более оценены. И можете ли вы указать примеры в истории, когда меры по восстановлению крепости государственного управления встречались благожелательно извне?.. Запад, празднуя конец изнурительной холодной войны и наблюдая полтора десятка лет горбачевско-ельцинскую анархию внутри и сдачу всех позиций вовне, очень быстро привык к облегчительной мысли, что Россия теперь — почти страна третьего мира, и так будет всегда. Когда же Россия вновь начала укрепляться, экономически и государственно, это было воспринято Западом — быть может, на подсознательном уровне ещё не изжитых страхов — панически…»
Есть две причины, которые толкают политика вверх. Одна — сжигающая изнутри жажда власти. Говорю об этом без тени осуждения. Офицер, не мечтающий стать генералом, и не должен им становиться. Он не наделен необходимыми для полководца командными качествами. Честолюбие и амбиции необходимы политику. Он должен желать власти и уметь с ней обращаться. Вторая причина — некое мессианство, внутренняя уверенность политика в том, что он рожден ради того, чтобы совершить нечто великое, реализовать какую-то идею или мечту. И Путин, и Медведев оказались на вершине власти в достаточной степени случайно. Как минимум они к этому не стремились. Но в Путине проснулись все эти страсти. А Медведев, как мне представляется, их лишён.
Всегда возникает вопрос, какую цену человек готов заплатить за протест. Даже скромное выражение несогласия влекло за собой лишение каких-то привилегий. Ну и, наконец, третьих раздражает само наличие людей, способных рискнуть всем ради своих принципов. Им неприятно сознавать, что сами они на это не способны. И им психологически важно развенчать тех, кто может совершить мужественный поступок. Это инстинкт душевного самосохранения. «В России легче встретить святого, чем безупречно порядочного человека», — говорил когда-то философ Константин Николаевич Леонтьев. Столкновение с безупречно порядочным человеком обескураживает и даже злит.
Рассказывают, что в 2002 году Путин в беседе с одним крупным западным представителем заговорил о возможном вступлении России в НАТО. Ему ответили, что Северо-Атлантический блок не рассылает приглашений. Придется, как всем, подавать заявку. И Путин вроде бы ответил:
— Россия в очередь не встанет.
Камнем преткновения было опять-таки расширение НАТО на восток, включение в состав блока тех государств, которые в Москве считают своими естественными партнерами. При этом Путин неизменно уклонялся от ответа на вопрос: почему чуть ли не все соседи России так стремятся в НАТО? Не потому ли, что не доверяют Москве и хотят от нее обезопаситься?
— Я бы не сказал, что НАТО — это смердящий труп холодной войны, — говорил в декабре 2007 года Путин. — Но это, безусловно, то, что досталось нам из прошлого...
Решающую роль в боевых действиях на Северном Кавказе сыграл начальник генерального штаба Анатолий Васильевич Квашнин. А потом сделает одним из своих полпредов. Генерал Квашнин известен своей жесткостью, храбростью, напористостью и любовью к дорогим винам. Он гордо сказал:
— Если генеральный штаб — мозг армии, то я — главная его извилина.
Владимир Путин находился в Пекине на Олимпиаде. На церемонии открытия они сидели рядом с президентом Джорджем Бушем.
«Больше всего я боялся, что русские ворвутся в Тбилиси и свергнут Саакашвили, — вспоминал Буш. — Было понятно, что Россия не потерпит под боком демократическую Грузию с прозападным президентом... Я сказал Путину, что Россия изолирует себя, если не выведет войска из Грузии. Владимир ответил, что Саакашвили — военный преступник и он спровоцировал Россию.
— Вас предупреждали, что у Саакашвили горячая кровь, — сказал я Путину.
— У меня тоже горячая кровь, — возразил Путин.
Я внимательно посмотрел на него.
— Нет, Владимир, — сказал я. — Вы хладнокровны».
Путин, несомненно, один из самых умных и культурных глав государств в новейшей истории России, — писал профессор Дмитрий Ефимович Фурман. — Первый, после Ленина, знающий иностранный язык и ни разу не ошибившийся с ударением... Путина очень многие любят. Некоторые его, естественно, ненавидят. Но он ни у кого не вызывает тех презрительных насмешек и ощущения стыда, которые раньше вызывали у бессильных подданных многие наши всесильные правители...
Население России — сто сорок с лишним миллионов человек, а доходит дело до президентских выборов — не из кого выбирать! Существующая система не позволяет молодому человеку с политическим темпераментом проявить себя в общественной жизни, вызреть, доказать свою состоятельность в конкурентной борьбе, завоевать симпатии избирателей. Поэтому не видно новых лиц.
Cлайд с цитатой