Майкл Ондатже. Английский пациент

Когда мы молоды, мы не смотрим в зеркало. Это приходит с возрастом, когда у тебя уже есть имя, своя история, интерес к тому, что твоя жизнь значит для будущего, что ты оставишь «городу и миру». Мы становимся тщеславными со своими именами и претензиями на право считаться первыми, иметь самую сильную армию, быть самым умным торговцем. Когда Нарцисс состарился, он потребовал изваять свой портрет из камня. А нам было интересно, что мы могли значить в прошлом. Мы плыли в прошлое. Мы были молоды. Мы знали, что власть и деньги — преходящие вещи. Мы засыпали с книгой Геродота... Потому что города, которые были великими раньше, сейчас стали маленькими, а те, которые числятся великими в моё время, были маленькими ещё раньше... Счастье человека никогда не ждёт на одном месте.

0.00

Другие цитаты по теме

... слёзы изматывают сильнее, чем любая другая работа.

Для одной женщины, которую ты полюбишь или наверняка полюбишь, страстный стих будет признанием, а для всех других — беззастенчивым рифмованным обманом.

В пустыне вода, как сокровище, ты несешь ее, как имя своей возлюбленной, в ладонях, подносишь к губам… и пьешь пустоту… Женщина в Каире выскальзывает из кровати и перегибается через окно, подставляя дождю свое обнаженное белое тело…

Женщины хотят от возлюбленного всего. И я слишком часто тонул с головой. Так армии исчезают в песках. Прибавьте ее страх за мужа, веру в доброе имя, мое старое стремление к независимости, мои исчезновения, ее подозрения, мое неверие в то, что она меня любит. Паранойя и клаустрафобия тайной любви.

Я видел многие племена пустыни. Это самые красивые люди, которых я когда-либо встречал. Им было безразлично, какой мы национальности — немцы или англичане, венгры или африканцы. Вскоре и нам это стало безразлично. Мне сделалось ненавистно само понятие нации. Постоянное осознавание, ощущение своей и чужой национальной принадлежности разрушает человека. Мэдокс погиб только из-за этого. Пустыню нельзя затребовать, либо завладеть ею — она словно кусок ткани, уносимый ветрами, и его нельзя прижать и удержать камнями.

Мне не нравилась поэзия, пока я не услышал, как эта женщина читает стихи.

Киплинга надо читать медленно. Следите внимательно за запятыми, и вы будете делать естественные паузы. Он ведь писал чернилами и ручкой. Думаю, он часто отрывался от страницы, уставившись в окно и слушая пение птиц, как делают все писатели, оставшись в одиночестве. Подумайте, с какой скоростью писал он. В противном случае первый же абзац покажется вам ужасным и скучным.

Ей всегда хотелось слов, она любила их, выросла на них. Слова вносили ясность, убеждали, придавали форму. А я считал, что слова искажают чувства, как вода — очертания предметов.

... когда мы встречаем тех, в кого влюбляемся, есть ниша в нашей душе, в которой сидит историк, немного педант, кто воображает или вспоминает эту встречу, а в иное время человек проходит мимо, не заметив. Но, для того чтобы влюбиться, все части тела должны быть готовы принять другого человека, все атомы должны двигаться в одном направлении для осуществления желания.