И пусть на этом пути ваши сердца озарит то прекрасное и невыразимое, что Боря Гребенщиков называет делом мастера Бо, а простые люди вроде меня – трансцендентально-экстралингвистическим императивом.
— Подождите-ка, вы серьезно хотите сказать...
— Я не то чтобы сильно хочу что-то сказать, но так и есть.
Секрет живучести самого живучего человека всегда только в том, что его никто еще пока не убил.
Господи, как же погано должно стать потом, чтобы можно было жалеть о том, что происходит сейчас...
Мне, конечно, дарят такие кольца и брошки не за совершенство моей души, которое современные люди постись не в силах.
Но вот что значит быть «русским»?
Ездить на немецком автомобиле, смотреть азиатское порно, расплачиваться американскими деньгами, верить в еврейского бога, цитировать французких дискурсмонгеров, гордо дистанцироваться от «воров во власти» — и все время стараться что-то украсть, хотя бы в цифровом виде. Словом, сердце мира и универсальный синтез всех культур.
В этом мире нет ничего кроме пыли. Но небесное существо помнит про свет, который делает пыль видимой. А бесхвостая обезьяна просто пускает пыль в глаза себе и другим. Поэтому, когда умирает небесное существо, оно становится светом. А когда умирает бесхвостая обезьяна, она становится пылью.
Я не знаю, много это или нет, потому что категории «много» и «мало» мы познаем в сравнении.
Какой мир создаст Котовский в своем Париже, или, правильнее сказать, какой Париж создаст Котовский в своем мире
Мы не можем приказать штукатурке стать звездой. Но мы в силах нарисовать на ней фреску со звёздами...
Cлайд с цитатой