Вчера, этим утром, в полдень — всё было ещё возможно. Но сейчас уже поздно. Два часа, как поздно.
Однажды время мимоходом отличный мне дало совет
(Ведь время, если поразмыслить, умней, чем весь ученый свет)
«О Рудаки, – оно сказало, – не зарься на чужое счастье.
Твоя судьба не из завидных, но и такой у многих нет».
Это было самое прекрасное время, это было самое злосчастное время, — век мудрости, век безумия, дни веры, дни безверия, пора света, пора тьмы, весна надежд, стужа отчаяния, у нас было всё впереди, у нас впереди ничего не было, мы то витали в небесах, то вдруг обрушивались в преисподнюю, — словом, время это было очень похоже на нынешнее.
А что такое время? Разве это всего лишь модное худи с принтом? Время — это вибрации, и у каждого периода свой темп. Его измеряют количеством ударов в минуту — bpm. Скажем, в 1980-е годы в музыке преобладал темп 120 bpm. Это, например, «Modern Talking» — люди двигались вот так. Потом темп начал увеличиваться. К 1990-м годам — до 132 bmp, к нулевым — до 168. Появились новые стили: джангл, брейкбит. Куча направлений и новых артистов: Бьорк, «The Prodigy», даже «U2» выпустили новый альбом Discotheque. Блистательная новаторская музыка, темп которой только увеличивался. Потом и вовсе появился рейв. Все это не случайно. Мы, как мыши, зависим от любого ускорения движения планет и процессов вокруг.
Он опаздывал потому, что ему страшно нравился двадцатый век. Он был намного лучше века семнадцатого, и неизмеримо лучше четырнадцатого. Чем хорошо Время, любил говорить Кроули, так это тем, что оно медленно, но неуклонно уносит его все дальше и дальше от четырнадцатого века, самого наискучнейшего столетия во всей истории Божьего, извините за выражение, мира.
Теперь у нас осталась неразгаданной только одна проблема — как мы будем убивать время в эти темные осенние вечера.
Порой что-то отложишь на завтра и с ужасом думаешь: а завтра — это же практически через несколько часов!
Cлайд с цитатой