Сейчас, когда жителей осталось мало, Лэнг готов был двигаться вперед и жить своей жизнью. Как и где — этого он еще не решил.
Близость ее квартиры, как и легкость в общении, импонировали Лэнгу, пробуждая странную смесь разврата и романтики — с возрастом он становился одновременно и романтичнее, и циничнее.