Спать в гробу — это небылицы. Я сплю в морозильнике. Кстати, пицца с чесноком — это вкусно, только иногда это портит свидание. Если брызнуть на меня святой водой, я промокну. Распятие?! Да, пожалуйста, если вас это заводит. Да, и я определенно не умею превращаться в летучую мышь. Хотя это, конечно, было бы круто…
— Значит, ты кусаешь людей, пьешь их кровь?
— Вообще-то я пользуюсь услугами банка крови.
— О, Красный Крест об этом как-то умалчивает.
— А они не в курсе.
Спать в гробу — это небылицы. Я сплю в морозильнике. Кстати, пицца с чесноком — это вкусно, только иногда это портит свидание. Если брызнуть на меня святой водой, я промокну. Распятие?! Да, пожалуйста, если вас это заводит. Да, и я определенно не умею превращаться в летучую мышь. Хотя это, конечно, было бы круто…
— Ой, виниловая обивка так и кричит: «Мой хозяин — безумный убийца!»
— Джозеф, если не собираешься помогать, то хотя бы молчи.
Когда она в моих объятиях, кажется, что у нас все могло бы получиться. Но у монстров не бывает «жили долго и счастливо».
Шестьдесят лет без прикосновений — это очень сложно, но приходится. Потому что трудно смириться с мыслью, что покажешься кому-то монстром.
Как быть, когда единственное, что может спасти твою жизнь, делает эту жизнь невыносимой?
— Эй! Тут одностороннее движение!
— И что? Я двигаюсь в одну сторону!
— Да, но не в ту.
— Мик, прости, я не могу так больше…
— Бетт!
— Что было надето на мне, когда мы встретились?
— Джинсы, полосатая блузка, бежевый пиджак…
— А обувь?
— Ты была босиком.
— Ты все это помнишь? Почему?
— Потому что я люблю тебя.
Cлайд с цитатой