Все пабижали – и я пабижал.
А в тюрьме сейчас ужин… макароны…
Все пабижали – и я пабижал.
А в тюрьме сейчас ужин… макароны…
— У тебя какой срок был?
— Адин год.
— А теперь еще три припаяют.
Узник терпит своё заточение, пока нет надежды на побег. Стоит ей только появиться, стоит ему глотнуть воздуха свободы, как он в ужасе взирает на своё соломенное ложе и вздрагивает при звуке кандалов.
Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста!
— Шакал я паршивый, всё ворую и ворую…
— Чё это ты воруешь?
— Вот на шухере здесь сижу. Украли уже. Ну я пошёл.
Жалко, такой хороший женщин, а отец – барыга, спекулянт...
— Что это у тебя?
— Надо!
— Мы вам приклеиваем парик.
— Так.
— Рисуем татуировку.
— Так.
— И сажаем в тюрьму.
— Так… А за что это?
Женские туфли хочу. Три штуки. Размер 42, 43, 45.
— Шакал я паршивый: у детей деньги отнял, детский сад ограбил.
— Какой культурный нашелся, а? А когда ты у себя там на колонке бензин ослиной мочой разбавлял — не был паршивым?
— То бензин, а то дети...
— Куда пошел?
— Тюрьма!