Мы с ним точно разговаривали на тайном языке, в процессе наших бесед другие засыпали или растворялись в воздухе, как призраки.
Бывает, что со мной разговаривают, а я, покидая собственные башмаки, улетаю далеко-далеко, как растение, уносимое ветром, лишённое корней.
Надо свести себя на нет, чтобы тебя приняли и признали, надо стать неотличимым от стада. Если ты в стаде, ты в порядке. Можно и мечтать, но только если мечтаешь как все.
У меня в голове не укладывалось, что люди могут давать обещания без малейшего намерения выполнить их.
Человек же, который шагает не в ногу с миром, либо страдает чудовищной гипертрофией эго, либо оно у него так придавлено, что практически не существует.
Если вы решили прилепиться к стаду — вы защищены. Чтобы вас приняли и оценили, вам надо обнулить самого себя, стать неотличимым от стада. Можно мечтать, коль ваши мечты такие же, как у всех. Но ежели вы мечтаете по-другому, вы не в Америке, не американец в Америке, а готтентот в Африке, или калмык, или шимпанзе. Как только вы заимеете «инакую» мысль, вы тут же перестаете быть американцем. А как только вы стали кем-то другим, вам лучше поселиться на Аляске или в Исландии. Я говорю со злобой, завистью, враждебностью? Может быть. Может быть, я жалею о том, что не сумел стать американцем. Может быть.
Самка редко смеется, но уж когда смеется, то это как извержение вулкана. Когда смеется самка, самцу лучше улепетнуть в надежное укрытие.
Я никогда никому не помогал из благих побуждений — я помогал, потому что не мог иначе.
Тот вечер, когда я засел за Достоевского, был величайшим событием моей жизни, более важным, чем первая любовь.
Cлайд с цитатой