Жаждешь крови, Колизей?! Правда, она в воде не тонет? Меня спасла любовь!
— Лучше тебе не показываться моему папе.
— Он у нас что, крёстным отцом?
— Да.
— Что «да»?
— «Да» значит «да».
Жаждешь крови, Колизей?! Правда, она в воде не тонет? Меня спасла любовь!
— Лучше тебе не показываться моему папе.
— Он у нас что, крёстным отцом?
— Да.
— Что «да»?
— «Да» значит «да».
— Слышишь, как орут, Ленни?! С ума сойти! Они нас обожают!
— Тебя обожают, но не меня!
— Что?!
— Может, давай поменяемся? Давай я буду Антирыбой! Теперь-то я сумею!
— Уймись, брат! Только доиграй, и ты навек свободен. Начнёшь новую жизнь. Ну-ка скажи «Арррр!»
— Сейчас. Р-р, р-р-р... кхм... [громогласно рычит] Годится?
— Очень... миленько. За дело!
— Только не глотать...
— Оскар?..
— Нет. Это Пиноккио. Зачем ты это сделал?
— Извини...
— Нет. «Извини» — это когда наступишь кому-нибудь на хвост в кино, тогда да, «извини». Или ещё когда говоришь: «О! Когда ждать прибавления?», а девчонка просто растолстела! Вот когда говорят «извини»! А здесь «извини» не отделаешься!
— Иди-ка ты гуляй.
— Без вопросов. Но что, если кто-нибудь… узнает правду об акульем убийце, пока я гуляю?..
— Раззвонишь?
— Возможно.
— На каких работаем условиях?
— Как насчёт 10 процентов?
— Что ж, очень даже щедро.
— Берёшь 10, мне — 90.
— Нет, ни за что!
— Слушаю тебя.
— Тебе — 15!
— 70.
— 20!
— 75!
— Ты опять полез вверх?!
— Фифти-фифти!
— Доволен?
— Нет! Доволен?
— Нет!
— ИДЁТ!
Еще в то утро Михаил мне сказал, что, по его убеждению, счастья человеку дается ограниченное, очень малое количество. Считаные мгновения. Если кому повезет – недели или даже годы. Как судьба решит. Мы в силах жить лишь потому, что сохраняем воспоминания об этих чудных моментах счастья – они освещают печальный пейзаж нашего дальнейшего пути; мы всегда хотим вернуться, снова пережить счастливые мгновения, но никогда этого не достигаем, конечно же.
– Бабушка Роза, а сколько вам лет?
– Оскар, малыш, ты что, можешь запомнить тринадцатизначное число?