Аль Квотион. Запчасть Импровизации

Ведь чтобы оставаться детским автором, нужно не только уметь быть ребёнком и видеть мир светлым, пронизанным чудесами волшебным царством, нужно уметь хранить в своём сердце неисчерпаемые запасы доброты, россыпь золотых смешинок, самую настоящую радость и очень мудрую любовь. И не терять их никогда, сталкиваясь с бедами, учась терять, встречая боль и горе открытой настежь грудью, в которой всё равно остаётся тепло, в которой звучат свирелями детские голоса, в которой светит маленькое, но самое настоящее солнце.

0.00

Другие цитаты по теме

Вчера ко мне приходило счастье. Оно было одето в осень, пахло разноцветными дождями и почему-то пряниками. Мы сидели на кухне, я угощал его горячим чаем, а оно добавляло в него насушенные за август лепестки опавших звезд. Потом оно село на мой подоконник и тихонько запело. Оно пело о светлом, о важном, о любимом, о том, что молча живет в сердце и делает руки нежными, оно пело о смехе людей, похожим на теплый янтарный ветер, и о мокрых от росы тропинках, ведущих к тому, что ищет каждый. Мы провели вместе всю ночь. Оно то птицей садилось на плечо, то мягкой урчащей кошкой лежало на коленях. А утром оно засобиралось в путь, извинялось, обещало обязательно заглядывать на огонек, потом накинуло на тонкие плечики радугу, раскрашенную детскими снами, и вылетело за дверь. Но я рад, потому что обернувшись на пороге, оно сказало мне, что идет к тебе. Встречай.

Впереди — две трети жизни. И от понимания этого сладко дышать, и хочется жадно пить эту жизнь, различая в сумбуре головокружительного бытия оттенки горечи и счастья, любви и боли, света и тьмы, себя и.. тебя, конечно.

Впереди — пол жизни. И это — уже повод научиться быть счастливым. И выходить на перепутье дорог, и вдыхать полной грудью ветра, и смеяться, просто так, оттого, что небо глубже и шире любых слов, оттого, что есть к чему стремиться и кого желать.

Впереди — четверть жизни. Целая четверть шепчущих сказки деревьев, мокрых от дождя мостовых, запаха моря и солнца, теплых нежных рук и согласных губ, песен и стихов. И даже россыпь морщин возле глаз — лишь дорогая твоему сердцу память о таких честных, таких красивых улыбках.

Мы ещё успеем. Пожить, надышаться, налюбиться, настрадаться вволю. Мы ещё успеем коснуться рукою звёзд и сочинить свою лучшую поэму, сделать кого-нибудь счастливым и прочесть те книги, которые откладывали в ящик стола. Мы ещё успеем объехать весь мир и заглянуть в глаза каждой души. Мы ещё успеем, потому что впереди — есть ещё несколько минут.

И пусть завтра я наделаю кучу ошибок, безбожно нагрешу, пусть сердце вздрогнет от ужаса и восторга, пусть любовь жадно зарычит в хищном прыжке, пусть печаль взбунтуется ураганным ветром в лицо... Но над головой моей будет то небо, от которого я не хочу бежать.

Иди на кухню, завари крепкий чай, закури и устало посмотри в окно. Пусть мир станет таким, какой он есть: немного грустным, немного счастливым. Простым и понятным. Пускай всё так же где-то шумят машины и о чём-то спорят соседи, пускай в раскрытое окно дует тот же ветер с запахом бензина, чужих духов и неуместной свежестью горных пиков. Пускай горят те же одинокие фонари и загадочно темнеет то же небо. Ведь всё не так уж плохо. И горечь растворится, из тяжёлого кома в горле переплавившись во что-то иное, разбавив собой общую тональность мира, в котором кто-то так же курит на кухне и смотрит в окно.

А на небе — звезды. Самые обычные звезды на самом обычном небе. И я не знаю и не хочу знать их имен. Я хочу просто смотреть, показывать на них пальцем, улыбаясь, и говорить тебе: «смотри, как красиво». Там сложность стремится к простоте. Там на заре выпадает роса и мы шлепаем по ней босиком, и я не читаю тебе стихов о любви и боли, жизни и смерти: я зову тебя купаться, потому что вода теплая и в ней отражаются сосны и облака. И если напрячь фантазию, то можно представить, что мы летим между ними. А вечером мы пьем чай. С сушками. И все тайны бытия, риторические вопросы, тягостные мысли и нерешенные дела молча ждут нас с той стороны двери.

Стою, ищу слова и смотрю на маленькие веточки в красных рукавичках, на маленькое солнышко в ее глазах. А она щебечет без остановки, она то смеется, то строго морщит нос, она стряхивает пыль, ищет вазу, шумит и живет. И дом тоже нехотя оживает, начинает дышать. Вот и сердце забилось. Мое? Я не знаю. А она не замечает этого, ставит свой букетик в воду и радуется. Просто так. Просто потому что она такая. А на принесенных ею ветках — почки. На улице февраль, а на них почки. И тогда я понимаю: в этих тоненьких веточках заключено обещание будущего. Не слабая надежда, а бесконечная уверенность в нем. И именно в этом дар этой девочки, именно это она принесла в мой дом. И я ловлю себя на том, что тоже улыбаюсь. Счастье мое… Слышу тебя, понимаю. Спасибо тебе. Просто я иногда перестаю верить, что зима закончится. А она всегда точно знает, что впереди — весна.

Я говорю вам: будьте, длитесь, звучите, продолжайтесь, живите взахлеб, любите отчаянно, смейтесь искренне и, падая сбитыми в кровь коленями на просоленную от слёз землю, найдите силы встать.

Завтра будет новый день. Завтра взойдёт солнце. Большое, яркое, для всех. И всё будет хорошо, и мы наконец поймём, что счастье всегда было с нами, просто боль мы любили сильнее, замечали чаще. И что те люди, которых мы так отчаянно искали, теряя себя, стояли рядом и обнимали за плечи, молча и понимающее улыбаясь всем метаморфозам души. И что любые стихи красивы только тогда, когда жива твоя душа и сердце вдыхает любовь в мёртвые по сути слова. И что солнце восходит каждый день и это — величайшее чудо, данное нам. И я люблю тебя. И я с тобой.

Я устал от политики, которую можно назвать привычной всем фразой «главное от души». Это фраза паразит, фраза убийца. Нет, я не оспариваю того, что в своё творение необходимо вкладывать и душу, и сердце, и чувства, иначе оно будет плоским и одномерным, но это не единственное, что должно в нём быть.

Нет хорошо и плохо написанного, нет графомании, но нет и литературы. Главное, чтобы от души. По сути это форма слепоты и эгоизма, «от души» это то, что вписывается в твою идеологию. Если завтра я от души напишу, как я радостно ворую золото народа, это уже будет не от души, это будет поперёк тому маленькому слабому мирку, в котором живет зритель. Но ограничиваясь разделением на то, что мне нравится, и то, что мне не нравится, мы сами убиваем литературу. Мы, жалующиеся на то, что книги теряют ценность, печатное дело умирает, а молодежь предпочитает компьютерные игры. Но всё происходящее — не больше, чем продолжение нас самих. Мы не научим своих детей ценить литературу, если сами забыли, что это значит.

Каждую ночь она засыпает одна. И лежа в кровати, обняв тонкой рукой подушку, она смотрит в окно, за которым падают листья на мокрый асфальт. Они падают бесшумно, но она слышит каждый удар листа о землю. Может быть, это удары её собственного сердца. И листопад превращается в странные, страшные часы, отчитывающее её время, её дыхание, и тьма за окном всё плотнее, и мир всё меньше, он становится крошечным, сжимаясь до размеров зрачка, он становится тесным, душным, а её сердце в нём — огромным, разрывая пространство, достигая мечтами самых дальних миров, оно стучит всё быстрее, всё более жадно глотает чужое тепло, всё отчаяннее ищет кого-то на тонущих в свете фонарей улицах городов, на тёмных тропинках забытых богом лесов, в гулкой пустоте степей и на томных влажных пляжах... А вокруг всё быстрее падают листья, падают стены, падают звёзды, падает небо...