— Слушай, Гарри, – начал Ричард, – ты никогда не спрашивал себя, неужели реальность ограничивается вот этим? – он сделал неопределенный жест, будто обводил все вокруг. – Работа. Дом. Паб. Знакомства с девушками. Жизнь в городе. Жизнь. Это все, что есть?
– Да ладно. Не мог же я тебя там бросить.
– Мог, – отозвалась Дверь. – Но не бросил.
Ангел Ислингтон, стоявший рядом с ней, повернулся и широко улыбнулся. В его улыбке читались сочувствие и теплота, и Ричарду стало страшно.
Когда ангелы встают на путь зла, хуже не бывает. Если ты забыл: Люцифер тоже был ангелом.
— Слушай, Гарри, — начал Ричард, — тебе никогда не казалось, что должно быть что-то еще?
— В смысле?
— Неужели ничего нет, кроме вот этого? — Он обвел рукой пустую улицу. — Работа. Дом. Паб. Девушки. Город. Жизнь. Неужели это все?
— Ну, вроде того.
– У тебя доброе сердце, – проговорила она. – Этого бывает достаточно, чтобы не пропасть… – она покачала головой, – но чаще всего одной доброты мало.
В первую секунду, на границе сна и яви, Ричард не мог понять, кто он. Это было восхитительное, необыкновенное чувство – чувство безграничной свободы. Словно он сам мог решить, кем быть. Словно он мог стать кем угодно: мужчиной или женщиной, крысой или птицей, чудовищем или богом.
Cлайд с цитатой