Сара Д. Маас. Двор Тумана и Ярости

Я спрашиваю себя, может какая-то часть меня знала тогда, что меня ждёт впереди. Что я никогда не стану милой садовницей или кем-то, кто пылает как огонь — но стану спокойной и несокрушимой, и многогранной как сама ночь. Что я буду прекрасной для тех, кто знает, куда смотреть, но если никто не захочет взглянуть на меня, а лишь станет бояться… Что ж, мне не будет до этого дела. Я спрашиваю себя, что если при всем своем отчаянии и безысходности, я никогда не была по-настоящему одна. Что если я всегда искала это место… искала всех вас.

0.00

Другие цитаты по теме

Мне стало трудно дышать.

Я была в ловушке.

В ловушке внутри дома. Точно так же, как и Под Горой; снова в той камере.

Я думаю, что должно быть, я была влюбленной дурой, чтобы позволять показывать себе такую малую часть Весеннего Двора. Я думаю, что огромную территорию земли мне никогда не было позволено увидеть или услышать и возможно, я бы так и жила в неведении вечно, словно домашнее животное. Я думаю… — я давилась словами. Я потрясла головой, словно вытрясая оставшиеся. Но я все-таки произнесла их. — Я думаю, что я была одинокой и лишившейся надежды и, возможно, влюбилась в первого, кто проявил намек на доброту и защиту. И я думаю, что он знал это — может быть не намеренно, но он хотел быть таким человеком для кого-то. И может быть, это работало для той, кем я была раньше. Может быть, это не сработает для той, кто я есть сейчас.

— Неста отличается от большинства людей, — объяснила я. — Она показывает себя жестокой и злой, но, мне кажется, это лишь способ отгородиться от остальных. Это щит, подобный тому, что есть и в разуме Риса.

— Для защиты от чего?

— От чувств. Мне кажется, Неста чувствует всё, что видит — и видит слишком много. И часто обжигается об это. Эта невидимая стена защищает её от потрясений, от чрезмерного беспокойства за всё подряд.

— Он запер тебя, потому что знал — этот ублюдок знал, какое ты сокровище. Что ты стоишь больше чем вся земля, золото и драгоценности. Он знал и хотел, чтобы ты была только его.

Слова ударили по мне, и одновременно успокоили некий оборванный кусочек моей души.

— Он любил… Любит меня, Рисанд.

— Проблема не в том, что он любил тебя, а в том, насколько сильно. Слишком сильно. Любовь бывает ядом.

Рис ухмыльнулся, и я не заметила, изумились ли люди, когда Рис подхватил меня под колени и поднял нас в воздух.

Я поняла, что смогу полюбить… полёт.

— Я люблю, когда ты так смотришь на меня, — сказал он мягко.

Мурлыканье его голоса заставило мою кровь вскипеть.

— Как именно?

— Так, словно моя сила это не то, от чего нужно бежать без оглядки. Словно ты видишь меня настоящего.

«За желания, которые исполняются».

Мгновением позже чувственное, ласковое прикосновение вдоль моих щитов — вежливая просьба. Я позволила им опуститься, позволила ему войти, и его голос заполнил мою голову. «За охотниц, которые помнят и помогают тем, кому повезло меньше. И водных привидений, которые плавают очень, очень быстро».

Я собственноручно зажгу ваши погребальные костры за то, что вы сделали с моими сестрами.

— Это ты сдался, — выдохнула я.

Я почувствовала, что даже Рис замер от моих слов.

— Это ты отказался от меня, — сказала я чуть громче. — Ты был моим другом. И ты выбрал его — выбрал повиноваться ему, даже когда видел, что его приказы и правила делают со мной. Даже когда ты видел, как я чахну день ото дня.

Смертная девушка, которую ты знал, умерла Под Горой. Я не собираюсь провести бессмертие в качестве домашней зверушки Высшего Лорда.