— Предлагаю перемирие, мы же не дети малые.
...
— Джейн, ты же обещал Бертраму!
— Я держал пальцы накрест.
— Предлагаю перемирие, мы же не дети малые.
...
— Джейн, ты же обещал Бертраму!
— Я держал пальцы накрест.
— Нет смысла скрывать свое недовольство Хайтауэр. Рано или поздно подавленный гнев все равно вырвется наружу.
— Надеюсь, ты будешь под рукой.
— Как раз этого я и боюсь.
— Вы агенты КБР?
— Да. Она ведет расследование, а я оскорбляю.
— Помогает.
— И это тоже.
— Люди не любят посвящать окружающих в свои неудачи и несчастья...
— Странно, а я всем о тебе рассказываю.
— Ты выглядишь спокойным для человека, которому только что сообщили, что поблизости бродит тигр. Ты думаешь, что сможешь убежать от него?
— Нет, мне достаточно бежать быстрее тебя. [резко бежит вперёд]
— Смотрите, что я нашёл.
— Что там?
— Это червь. Окаменелый червь.
— Я рада за тебя.
— Когда жил этот червяк, вся пустыня была дном великого океана. Динозавры над ним плавали.
— Представить трудно.
— Да. Акулы с автобус, разноцветные морские монстры. А те горы. Они могли быть вулканами.
— Это козий помёт, ему полгода.
— Не важно. Гигантские акулы были.
— Я больше не могу, ноги онемели!
— ... Что значит «ноги онемели»? Это абсурд! Ноги не говорят!
— Похоже, память тебя подводит...
— Моя память как неприступная крепость, Лизбон, и пока ничему не удавалось ускользнуть оттуда. Но когда ты сообщаешь мне неинтересные факты, я их сразу же отпускаю. Чтобы избежать столпотворений.
— Ты бы хотел услышать, что люди скажут о тебе после твоей смерти?
— Когда я умру, пусть сожгут мое чучело, поставят памятник или вообще обо мне забудут — мне будет уже все равно.
— А я хочу, чтоб меня запомнили.
— Да, тебя будут вспоминать с любовью, но тебе будет все равно — потому что когда ты умрешь, ты умрешь. А до тех пор существует мороженое.