Убедившись в ослинном упрямстве приора, он стал угождать ему очень просто, — называя черное белым, а белое — черным.
Люди видят, что вам не доставляет удовольствия, когда они заговаривают с вами, а в такой общительной стране, как наша, вы осуждены быть горемыкой, если не заставите себя уважать.
Тщетно рассудок пытается бороться с подобного рода воспоминаниями [о минувшем счастье], — его мучительные усилия лишь увеличивают их сладостное очарование.
Она так бранила Жюльена за его безрассудство, когда он явился к ней в прошлую ночь, что теперь дрожала от страха: а вдруг он сегодня не придет?
... Больше всего Жюльен был удивлен необычайной любезностью епископа. Он даже не представлял себе, что учтивость манер может сочетаться с таким непринужденным достоинством.
Стоит только человеку сделать глупость, как он пытается тотчас же сослаться на свои добрые намерения.
Какой шум! Какая масса народа, и у каждого свои заботы! Каких только планов на будущее не роиться в голове двадцатилетнего юноши! Как все это отвлекает от любви!
Если Жюльен только тростник колеблющийся, пусть погибает, а если это человек мужественный, пусть пробивается сам...
Рассудочная любовь, конечно, гораздо разумнее любви истинной, но у нее бывают только редкие минуты самозабвения; она слишком хорошо понимает себя, беспрестанно разбирается в себе, она не только не позволяет блуждать мыслям — она и возникает не иначе, как при помощи мысли.
Cлайд с цитатой