Все пабижали – и я пабижал.
А в тюрьме сейчас ужин… макароны…
Все пабижали – и я пабижал.
Узник терпит своё заточение, пока нет надежды на побег. Стоит ей только появиться, стоит ему глотнуть воздуха свободы, как он в ужасе взирает на своё соломенное ложе и вздрагивает при звуке кандалов.
— Шакал я паршивый, всё ворую и ворую…
— Чё это ты воруешь?
— Вот на шухере здесь сижу. Украли уже. Ну я пошёл.
— Мы вам приклеиваем парик.
— Так.
— Рисуем татуировку.
— Так.
— И сажаем в тюрьму.
— Так… А за что это?
— Шакал я паршивый: у детей деньги отнял, детский сад ограбил.
— Какой культурный нашелся, а? А когда ты у себя там на колонке бензин ослиной мочой разбавлял — не был паршивым?
— То бензин, а то дети...
— Куда пошел?
— Тюрьма!