Ненависть — это яд.
— Нельзя быть такой доброй и нормально жить в нашем мире.
— Почему?
— Потому что кончится слезами над центрифугой.
— Или ненавистью к людям.
Ненависть — это яд.
— Нельзя быть такой доброй и нормально жить в нашем мире.
— Почему?
— Потому что кончится слезами над центрифугой.
— Или ненавистью к людям.
— А как же ваш постоянный тезис, что все лгут?
— Я солгал.
Женщина, стоящая у власти, не подпустит к ней других женщин.
— В вас стреляли не из-за ноги, а потому что вы гад.
— Есть мнение, что это связано.
( — В вас стреляли не из-за боли в ноге, в вас стреляли потому, что вы сволочь!
— Кое-кто думает, что тут есть связь.)
Хаус не верит в возможность притворяться. Считает, что жизнь слишком коротка и болезненна. Поэтому он говорит то, что думает.
— Муж говорит, что она стала необычно раздражительной.
— И что?
— Не понимаю, как женщина может быть «необычно раздражительной».
— А это что за фигня?
— Леденцовые трости.
— Леденцовые трости? Вы издеваетесь надо мной?
— Нет! Ведь... ведь Рождество, и я подумала...
— Расслабься. Это была шутка.
— Я слышала, что вы извинились перед Уилсоном.
— У меня детоксикация. Не соображал, что говорил.
— Форман! Ты будешь участвовать в диагнозе или ты слишком утомился, воруя машины?! (пауза) Я веду себя, как Хаус. Разве это не смешно?
— Да. У меня даже молоко носом пошло.
— А что бы, по-твоему, послал Хаус? Композицию «Утешение» или букет «Теплые чувства»? Ну, если б не был сволочью…
— Пошли печенье в форме гроба. Тогда она точно поверит, что это от сына.