На краткий миг Кефрия мысленно увидела своего мужа как чужака. Чужака и угрозу. Нет, не злую, умышленную угрозу: просто как бы частичку шторма, капельку сокрушительного прилива. Стихии без сердца и разума, которая тем не менее разносит и уничтожает все на своем пути.
На краткий миг Кефрия мысленно увидела своего мужа как чужака. Чужака и угрозу. Нет, не злую, умышленную угрозу: просто как бы частичку шторма, капельку сокрушительного прилива. Стихии без сердца и разума, которая тем не менее разносит и уничтожает все на своем пути.
Она расхохоталась. Ее обнимал ее капитан. Ее обнимал неистовый шторм. Ее обнимала эта новая жизнь, которую Кеннит ей подарил.
— Ты — мой шторм, Кеннит! — сказала она. И добавила потихоньку, про себя: — И когда я несусь на крыльях твоих ветров, я даже сама себе нравиться начинаю…
Добравшись наконец до кормовой каюты, где висел гамак Брэшена, Альтия помедлила перед дверью. Потом очень осторожно постучала.
— Брэш?.. — окликнула она вполголоса.
— Что? — немедленно отозвался моряк.
Голос у него был совсем не сонный. Человек, разбуженный посреди сна или как раз собиравшийся заснуть, разговаривает совершенно не так. Неужто он ждал ее? Неужто вправду думал, что она придет к нему?
Альтия набрала в грудь побольше воздуха.
— Можно поговорить с тобой?
Он хмыкнул:
— А что, у меня выбор есть?
Нет, Роника. Если держать Альтию на привязи, припудривая и напомаживая, чтобы вернее понравилась жениху… не тот это будет жених, которого я для нее пожелал бы. Пусть ее разглядит тот, кому по сердцу придется девчонка сильная и с характером!
«Любовь, увы, держится на материальных ценностях и на праве ими распоряжаться, — подумала она отрешенно. — Семейный лад, супружеская любовь… даже любовь ко мне собственной дочери. Люди начинают любить тебя, когда ты отказываешься от власти в их пользу. Как смешно…» На самом деле было не очень смешно. С тех пор как Кефрия открыла для себя эту истину, ей сделалось все равно, любит ли ее кто-нибудь.
Мы с тобой — как почки на одном дереве. Да, мы растем, мы что-то представляем собой, но лишь настолько, насколько позволят нам наши корни.
Брэшен задался вопросом, ощущала ли Альтия то же, что и он, и даже едва не спросил ее об этом, но вопрос показался ему слишком серьезным и одновременно вполне дурацким, и он так его и не выговорил.
Мы с тобой — как почки на одном дереве. Да, мы растем, мы что-то представляем собой, но лишь настолько, насколько позволят нам наши корни.
— Я просто предпочитаю видеть лицо человека, с которым говорю.
— А зачем тебе? Ты и так знаешь, как я выгляжу.
— Ну и невозможным же типом ты делаешься, когда выпьешь.
— Я — только когда выпью. А ты все время невозможная.
У них не было на двоих даже сколько-нибудь долгой истории общих переживаний. Откуда же эта теплота и нежность, что переполняли его, когда они были вместе? Бессмыслица какая-то…
— И это ужасает тебя? — спросила она шепотом.
— Не ты причиной, — попытался он объяснить. — Просто это чувство мне кажется… неестественным. Как будто оно мне внушено, а не я сам его источаю. Что-то вроде волшебного заклинания, — добавил он неохотно.
Cлайд с цитатой