Книги должны писать писатели, мыслители или сплетники.
— Может, погуляешь со мной, когда позавтракаешь?
— Наверное, я сперва должен попробовать что-нибудь написать.
— Уже есть идеи?
— Идей полно... Хороших нет.
Книги должны писать писатели, мыслители или сплетники.
— Может, погуляешь со мной, когда позавтракаешь?
— Наверное, я сперва должен попробовать что-нибудь написать.
— Уже есть идеи?
— Идей полно... Хороших нет.
Зачастую автор оказывает читателю плохую услугу, если написание книги становится для него актом очищения.
Год назад у меня был американский писатель из рода экспериментаторов, который хвалил мои книги за то, что он их не понимает, так как считал это доказательством их оригинальности.
В театре небывалый по мощности бардак, даже стыдно на старости лет в нем фигурировать.
Писатель на автограф-сессии должен обнимать поклонниц так, чтобы они на него потом не подали в суд.
– Вы слышали, как не повезло писателю N.? – спросили у Раневской.
– Нет, а что с ним случилось?
– Он упал и сломал правую ногу.
– Действительно, не повезло. Чем же он теперь будет писать?
В прежнее время книги писали писатели, а читали читатели. Теперь книги пишут читатели и не читает никто.
– Вы слышали, как не повезло писателю N.? – спросили у Раневской.
– Нет, а что с ним случилось?
– Он упал и сломал правую ногу.
– Действительно, не повезло. Чем же он теперь будет писать?
Самою полною сатирою на некоторые литературные общества был бы список членов с о значением того, что кем написано.