— Почему ты все всегда драматизируешь?
— Потому что я очень нервная карманная собачка.
— Почему ты все всегда драматизируешь?
— Потому что я очень нервная карманная собачка.
— Тогда почему ты ей это позволил?
— Потому что больница — это её дитя, и дитя заболело. И если она не решит проблему, её голова лопнет... А я не хочу, чтобы меня забрызгало.
— Я же просила повернуть самолёт. Почему ты меня не послушал? Теперь мы в восьми милях над Арктикой.
— Я сейчас пытаюсь тебя слушать, так что заткнись. Сердце в порядке. Грудь упругая.
— Я отдала это дело доктору Ноллу.
— Доктору Ноллу? Не хочу наговаривать на другого врача... Особенно, если он бесполезный алкаш...
— По правилам ты должна меня уговаривать...
— А ты по правилам не должен меня слушать. Мы оба прокололись. Давай с начала...
(— Вообще-то, ты должна была меня догонять и упрашивать!
— А ты должен был идти дальше. Мы оба облажались, давай начнем сначала.)
— Я принял решение. Когда я счастлив и люблю тебя, я становлюсь хреновым врачом.
— Замолчи! Не смей рвать отношения в пьяном виде.
— Да, я пьян, но я прав. Из-за тебя я стал хуже как врач, и теперь из-за этого погибнут люди! И ты этого стоишь! И если бы нужно было выбирать между спасением всех и вся и счастьем и любовью к тебе, я бы выбрал тебя! Я выбираю счастье с тобой. Я всегда выберу тебя!
— Мне нужно знать твои планы!
— Сперва берем Берлин, потом обходим Польшу сзади и орем «Сюрприз!!!»
— Где вы встречаетесь?
— В кафе. Называется «Только попробуй за мной пойти, и твой уролог озолотится».
— Получила бумаги о переводе, плазмаферез подготовили. Ты в порядке?
— Свежий укол мужественности. Нравится?
— Я парализован, а она переживает о его царапине.
— Что вообще ты там делал?
— Искал антиквариат. Нашёл тебе викторианский корсет. Потом заходи, я тебя в него втисну.
— Он её клеит? Обернётся, значит тоже его любит. … и… да…