Нил Гейман. Никогде

Где-то в глубине сознания тоненький голосок разума говорил Ричарду, что Атлантиды никогда не было и, если уж на то пошло, ангелов тоже не бывает, да и большая часть всего, что с ним происходило, – это бред. Но Ричард не стал его слушать. Медленно и с трудом он учился доверять своим чувствам. Он понял, что самое простое и самое правильное объяснение всему, что он увидел за это время, – то, которое давали Дверь, маркиз и другие. Да, это объяснение казалось невероятным, но оно было единственно верным. Он сделал ещё глоток вина и вдруг почувствовал себя абсолютно счастливым. Он подумал о небесах – таких огромных и синих, каких он никогда не видел, о солнце – большом и жёлтом, которое светило над миром, где всё было проще, потому что и сам мир был гораздо моложе.

0.00

Другие цитаты по теме

Чем больше ты делаешь, чем больше говоришь и слышишь, тем больше проблем себе создаёшь.

Когда ангелы встают на путь зла, хуже не бывает. Если ты забыл: Люцифер тоже был ангелом.

Все это было ужасно. Так ужасно, что оставалось только смеяться.

– Я не боюсь упасть, – сказал он самому себе. – Я боюсь того, когда перестаешь падать и наступает смерть.

Впрочем, он знал, что лжет. Боялся он самого падения… тщетного размахивания руками, кувыркания в воздухе, сознания того, что он ничего не может поделать, что никакое чудо его не спасет…

— Слушай, Гарри, — начал Ричард, — тебе никогда не казалось, что должно быть что-то еще?

— В смысле?

— Неужели ничего нет, кроме вот этого? — Он обвел рукой пустую улицу. — Работа. Дом. Паб. Девушки. Город. Жизнь. Неужели это все?

— Ну, вроде того.

Ей хотелось лечь и заснуть на сто лет.

– Да ладно. Не мог же я тебя там бросить.

– Мог, – отозвалась Дверь. – Но не бросил.

... предательство причиняет боли не меньше, чем удар.

В первую секунду, на границе сна и яви, Ричард не мог понять, кто он. Это было восхитительное, необыкновенное чувство – чувство безграничной свободы. Словно он сам мог решить, кем быть. Словно он мог стать кем угодно: мужчиной или женщиной, крысой или птицей, чудовищем или богом.

Сказать, что Ричард Мэхью страдал от акрофобии, было бы не совсем верно, – это все равно что утверждать, что Юпитер крупнее утки.