– Всё было хорошо, пока ты не подкатил к ней яйца.
– Правда? А мне вот помнится, что она послала нас обоих куда подальше.
– Всё было хорошо, пока ты не подкатил к ней яйца.
– Правда? А мне вот помнится, что она послала нас обоих куда подальше.
— Прошу прощения, извините, что прерываю столь захватывающий панегирик, но я хочу увидеть распорядителя похорон. Привет, Нил. Помнишь меня? У меня мало времени, к сожалению. А вот этому бедняге уже некуда торопится.
— Сэр, подождите пока мы закончим. Это неуважение.
— Нет, вот это неуважение. Всё это шоу. Для кого оно вообще? А? Не для него. Он никого из вас не услышит. Не мог бы ты подтвердить мои слова, бро?
— Он прав.
— Ясно? Поверьте, ему ли не знать.
— Возможно, ты в опасности.
— Кто мне угрожает? Якудза, исполины, миллион мамочек?
— Мэйз. Она злится на тебя, брат.
— Сегодня уже вторник? Гнев у Мэйз по умолчанию — он в ее демонической ДНК.
— Если бы ты сделал то, о чём я тебя просил, ничего бы этого не было, и я был бы дома.
— На небесах? Серьёзно? Ты уверен, что это всё ещё твой дом после всего, что ты наделал? Ты спал с демоном, думаю, папа отправит тебя в другое место, куда-нибудь... Не знаю... В тёплые края.
– Тогда, во что же ты веришь?
– Что мне нужны яйца.
– Прошу прощения...
– Это старый анекдот. Пришёл мужик к психиатру и говорит: «Док, помогите, мой брат сошёл с ума: думает, он курица», а доктор отвечает: «Ну так сдайте его в психушку», а мужик ему: «Я бы сдал, но мне нужны яйца».
– Как-то не смешно.
– Ну да.
— Как книга должна зажечь меч?
— Может, это инструкция?
— На неизвестном мне, древнем языке! Чудесно! Держи.
— Что? Я тоже не могу это прочесть.
— Но ты говоришь на всех языках.
— Говорю, а не читаю. Язык мне всегда пригождался больше книг.
— Была одна душа, которую я мучил в Аду. И, как хороший мазохист, он командовал этим. «Жги меня». «Заморозь меня». «Причини мне боль». Так я и делал. И это продолжалось веками до того дня, пока по какой-то причине он не пропустил своего ежедневного наказания. И когда я вернулся... Он плакал. «Пожалуйста, мой король», говорил он. «Не забывайте обо мне снова. Обещаю, я буду хорошим». И тогда я осознал, что он настолько полон ненависти к себе, в нём нет ни крупицы самоуважения, что моя жестокость не имела значения. Если я обращал на него хоть немного внимания, это предавало значение его... Бессмысленному существованию.
— Зачем ты это мне рассказываешь?
— Потому что он напоминает мне о тебе. Ты думаешь, я изменился? Ты, бывший ангел, жалкий и бессильный, не придумал более позорного способа дожить свои дни, кроме как надеяться на подачку от меня, которая напомнит тебе о днях, когда ты был важен.
— Я знаю, что ты делаешь. Можешь убить гонца, если нужно. Но просто знай, что я рядом.
— Как там Серебряный Город?
— Все еще Серебряный, и все еще город.
— А как там наша родня? Слышал Уриил отрастил себе усы.
— Да ладно?!
— Я не в курсе, я застрял здесь, но ты-то должен знать.
— Меня пару лет там не было, Люци.
— А где ты был? Уж точно не бродил ведь среди людей. Подожди, ты все это время летал туда-сюда, как какой-то бомж в перьях?
— Только не рассказывай никому, что нёс меня на ручках, как ребёнка.
— Чего ты пытался добиться?
— Достойной смерти. Ну или славной и безбашенной.
— Лос-Анджелес столько может предложить...
— Справа знаменитый магазин «Путч-Паутч», который продает сумочки для собачек размером с сумочку.
— Очевидно!
— Не путайте с магазином собачек в форме сумочек.