Мы утратили магию русской иконы, метафизику. Бога нельзя изображать как человека.
Я ученик Леонардо да Винчи, который писал: «Всматривайтесь в сырые пятна на стенах, трещины и прочее — там вы увидите фантастический мир, который не приходит вам в голову».
Даже когда я встречаюсь с президентами, я снимаю фуражку только на несколько секунд, в знак почтения. А потом говорю: «Извините, я вынужден сидеть перед вами в головном уборе». Уже в XVI веке можно найти автопортреты, где художники носят козырьки, чтобы защитить глаза от яркого света.
Вдохновение всюду — в мусоре, например. Вот у меня была большая выставка в Русском музее, которая называлась «Тротуары Парижа» и состояла из фотографий мусора, которые я делал по ночам.
Художник, который любит свою профессию, может черпать вдохновение всюду, а придурок сидит и ждет, пока его посетит муза. Такого я терпеть не могу. На меня нашло вдохновение — это все ерунда. Художник — прежде всего труженик. Работать каждый день — это самое важное!
Во всех известных мне случаях верующие физики и астрономы в своих научных работах ни словом не упоминают о Боге… Занимаясь конкретной научной деятельностью, верующий, по сути дела, забывает о Боге…
Говорят, что жизненный путь кентавра вымощен телами павших. И для кентавра по имени Warrunner этот путь был действительно длинным. Многие чужестранцы ошибочно принимают четырёхногих воинов из кланов Друуда за простоватых громил. У их языка нет письменной формы, культура бедна на графические символы; в музыке нет четкой структуры, а в религии — строгих правил и догм. Для кентавров лучшее выражение их мыслей и чувств — это битва. И если убийство среди кентавров считается искусством, то самый талантливый из их творцов — Брэдводен. Свою несокрушимую мощь он взрастил на землях Омекса, на древней арене, где тысячелетиями кланы кентавров собирались, чтобы провести гладиаторские церемонии. И чем дальше распространялась слава о нём, тем больше зрителей со всего света прибывало, чтобы увидеть великого кентавра в действии. Всегда выходя на арену первым и уходя последним, он создавал шедевры каждым брызгом крови, каждым взмахом окровавленного лезвия. Такова поэзия крови и стали, сложный узор на бледных песках бойни. Warrunner побеждал одного воина за другим до тех пор, пока арена не взрывалась выкриками его имени, и он не становился единственным, несравненным чемпионом. Ему был вручен великий пояс Омекса, но в победе ощущалась лишь пустота. Каков же воин без постоянного вызова? Великий кентавр ускакал из Омекса в тот же день с новой целью. Для своего народа Warrunner — это величайший воин, который ступал на арену. Теперь Warrunner стремится доказать, что он — величайший воин во всей истории.
Не писать Рембрандт не мог. Хорошо он писал или плохо — не важно, но только Живопись делала его человеком. Искусство тем и дорого, Винсент, что оно даёт художнику возможность выразить себя. Рембрандт сделал то, что считал целью своей жизни, и в этом его оправдание. Даже если бы его искусство ничего не стоило, то и тогда он прожил бы свою жизнь в тысячу раз плодотворнее, чем если бы подавил свой порыв и стал богатейшим купцом Амстердама.
Жаль, я не художник. Хорошо художникам, они умеют из своих проблем сделать искусство!
Когда искусствоведы собираются вместе, они говорят о форме, структуре и смысле.
Когда художники собираются вместе, они говорят о том, где можно купить дешёвый растворитель.
Cлайд с цитатой