— Ну, зато я очень красивый!
(и треснул лед с отражением).
— Ну, зато я очень красивый!
(и треснул лед с отражением).
— Это не малыш Джонни!
— Ну, лучше чем ничего...
— Я столько не спал, не ел, я растил своих малышей.
— Всего один день!
— Так ты решаешь конфликты? Поэтому ты и одинока! Я тебе говорю: «Мы вегетарианцы», ты говоришь «РРРРР». Я тебе говорю: «Давай обсудим», ты говоришь «РРРРР».
— РРРРРР!!!
— А я что говорил!
Одиноко одинокий одиночка...
— Ой, это мальчик!
— Это хвост!
— Это девочка!
Если бы я согласилась искать в нем недостатки, я бы проиграла с вероятностью миллион процентов. Это дьявол неземной красоты. Черные-черные пряди волос небрежно лежали на лбу. Такие же черные глаза, словно два обсидиана, скрывали душу царевича. Говорят, что если посмотришь человеку в глаза, то поймешь его, но это был не тот случай. Сейчас я ощутила всю тяжесть его взгляда. Правильные черты лица, никаких шрамов на лице. Ни одного, что показывает то, что он в бой не рвется. Под хитоном были стальные мускулы. Но на его руках были едва заметные, почти затянувшиеся раны. Мармарский царевич был столь красив, что Нанна рядом с ним показалась бы бледной поганкой. Это не была просто красота, это было что-то большее. Мужественность, поза, в которой он стоит и взгляд повелителя…
Видеть высокий нравственный идеал, вырастающий из клоаки несправедливости; расти самому, и глазами, ещё залепленными грязью, ловить первые проблески красоты; видеть, как из слабости, порочности и скотской грубости рождается сила, и правда, и благородство духа.
Вздыхаю, словно шелестит листвой
Печальный ветер, слёзы льются градом,
Когда смотрю на вас печальным взглядом,
Из-за которой в мире я чужой.
Улыбки вашей видя свет благой,
Я не тоскую по иным усладам,
И жизнь уже не кажется мне адом,
Когда любуюсь вашей красотой.
Мы утратили способность отвлеченно воспринимать красоту.