Гений есть терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении.
Гений вырастает на чердаке, а умирает во дворце.
Гений есть терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении.
Не все, кто взобрался на высокое место, оставались высокими, потеряв его. Зато нам известны те, кто были высокими, не имея места: Спиноза, Гете, Гейне, Тургенев, Высоцкий, Пушкин, Лермонтов, Шиллер, Булгаков, Эрдман, Баласогло, Момбелли, Петрашевский, Спешнев, Рылеев, Пестель, Короленко, Шевченко, Репин, Некрасов и т. д.
Так ещё раз подтвердилась та истина, что с преждевременно созревшими гениями дело на лад не идёт. Они или увядают, коснея в безличной и бездушной холодности, и теряются в толпе посредственностей, или же слишком рано уходят из жизни.
Гений — это тот, кто занимается любимым делом, но само по себе занятие любимым делом не делает человека гением.
Я исхожу из той аксиомы, что гений в политике это хуже чумы. Ибо гений — это тот человек, который выдумывает нечто принципиально новое. Выдумав нечто принципиально новое, он вторгается в органическую жизнь страны и калечит ее, как искалечили ее Наполеон и Сталин, и Гитлер, нельзя же все-таки отрицать черты гениальности — в разной степени — у всех трех. Шансов на появление «гения» на престоле нет почти никаких: простая статистика. Власть царя есть власть среднего, среднеразумного человека над двумястами миллионами средних и среднеразумных людей. Это не власть истерика, каким был Гитлер, полупомешанного, каким был Робеспьер, изувера, каким был Ленин, честолюбца, каким был Наполеон, или модернизированного Чингиз-Хана, каким являлся Сталин.
Человеку, способному понять Будду, имеющему представление о небесах и безднах человечества, не пристало жить в мире, где правят здравый смысл, демократия и мещанская образованность.
Недаром говорят: «Лицом к лицу лица не увидать». Жить в одно время с гениями забавно. Их всё время принимаешь за таких же, как все остальные, как ты сам: выпиваешь с ними, смеёшься, критикуешь. И только когда они уходят куда-то дальше, вдруг понимаешь, что этого больше нет. И вчерашняя повседневность вдруг встает в правильную перспективу.
Гений должен сам прокладывать себе дороги.
А потом про него будут говорить:
«А, это тот, что дробит камни».