— Ты не можешь придумать ни одной вещи, которая тебе нравится во мне?
— Мне нравится, когда ты страдаешь.
— Ты не можешь придумать ни одной вещи, которая тебе нравится во мне?
— Мне нравится, когда ты страдаешь.
— Если ты захочешь, можешь стать кем пожелаешь.
— Даже твоим парнем?
— Нет, Господи, помилуй!
— Я больше никогда-никогда не буду играть с вами в гольф!
— Обещаешь?
— Что случилось?
— Трина не попала по мячу, расстроилась и кинула клюшкой в своего отца.
— Нет! Я кинула клюшкой, а папа сам позволил ей попасть в себя!
— Фу, Джейд, ты вся такая грязная!
— О, нет! Теперь меня не выберут тюремной красавицей!
— ... побаливает при езде и иногда немного при ходьбе, а так все в порядке.
— Я гей, если хочу посмотреть?
— Любопытный гей!
Написать хороший роман — это как нарисовать картину размером со стену кисточкой для ресниц.
Мэтр все это время стоял рядом и с сосредоточенным видом листал свою книгу в синей бумажной обложке. Книга оказалась захватанной до невозможности – на многих листах виднелись сальные пятна и какие-то грязные отпечатки, краска местами потекла, и руны были подправлены от руки обычными чернилами. На полях пестрели пометки, отдельные слова были подчеркнуты, а одно заклинание так вовсе замарано крест-накрест, и рядом стояла категоричная резолюция: «Фигня!»