Сегодняшние убеждения оказываются завтра заблуждениями, наука — суеверием, героизм — преступлением, простота — воровством, подлость — благородством. Послезавтра все вновь поменяется местами.
Пессимист помирает с удовлетворенной улыбкой. Он всегда знал, что все это плохо кончится.
Как это ни обидно, движущей силой истории являются не жулики, а шизофреники. Они подавляют своей энергией и числом.
Размышления молодого врача: гораздо увлекательнее давать жизнь новому человеку, чем продлевать ее старому.
К старости ума не прибавляется, но его и требуется меньше. Невостребованный ум называется мудростью.
Вечный вопрос русского интеллигента не «кто виноват?» и не «что делать?», а «кто будет платить?».
Начиная с семилетнего возраста Генерал безудержно и жадно читал, брал книги в библиотеках, занимал у приятелей, покупал, поглощал сотни, тысячи страниц на русском и английском языках, читал на фарси, урду и французском. Позже, когда энтузиазм ослаб, он шутил: «Я знаю пять языков, но мне нечего сказать ни на одном из них». В шутке, как всегда, была доля правды. Книги учили, развлекали, сердили, погружали в раздумье, но во всем их разноязыком множестве не было внятного слова о главном — о смысле жизни. Только гении, подобные Екклесиасту, Пушкину и Толстому, приближались к этому главному, но и они то ли не могли, то ли боялись сказать, зачем живет человек. От книг остались в памяти обрывки чужих мыслей, цитаты без принадлежности, недоверие к ученой мудрости, осознание ограниченности любого знания и необъятности непознанного.
Cлайд с цитатой