Чтобы болеть — надо иметь лошадиное здоровье.
— Не хотите ли пятьдесят капель глотнуть?
— Пятьдесят капель погоды не делают, а прицел сбивают.
Чтобы болеть — надо иметь лошадиное здоровье.
— Не хотите ли пятьдесят капель глотнуть?
— Пятьдесят капель погоды не делают, а прицел сбивают.
— У гадалок — своя сила...
— Ой, какая там сила? У меня такой силы полным-полно, так что если что — обращайся: квалифицированно сниму порчу, сглаз, отрублю даже энергетический хвост!
— Обязательно — с ближайшей же получки.
— Кстати, ты сегодня пил?
— Я?! У меня со вчерашнего дня коньячной росинки во рту не было!
Как говорила вдова человека, умершего после консилиума трёх лучших врачей Парижа: «Но что же он мог сделать один, больной, против троих — здоровых?»
Чтобы добавить к вашей жизни одну секунду, вам придется пролететь вокруг земли 400 миллионов раз, но все эти самолетные завтраки сократят вашу жизнь гораздно значительнее.
Моя любимая болезнь — чесотка: почесался и ещё хочется. А самая ненавистная — геморрой: ни себе посмотреть, ни людям показать.
Больные люди всегда порядочнее здоровых: только больной – действительно человек, члены его рассказывают историю своих страданий, они одухотворены.
Есть болезни, которые годами дремлют, а потом внезапно набирают обороты. И тем и другим можно в некоторой мере управлять.
— Я вылечилась?
— Нет. Вы другой человек, которому хочется быть таким же, как все. А это, с моей точки зрения, является опасной болезнью.
— Опасно быть другой?
— Нет. Опасно — пытаться быть такой же, как все: это вызывает неврозы, психозы, паранойю...
Эту аллергию так давно не лечили, что она из стадии «Слезящиеся глазки» перешла в стадию «Мать моя, я опухла!»