Обольстительная сеть,
золотая ненасыть.
Было нечего надеть.
стало — некуда носить.
Так поэт, затосковав,
Ходит праздно на проспект.
Было слов не отыскать,
стало не для кого спеть.
Обольстительная сеть,
золотая ненасыть.
Было нечего надеть.
стало — некуда носить.
Так поэт, затосковав,
Ходит праздно на проспект.
Было слов не отыскать,
стало не для кого спеть.
Успеть бы свой выполнить жребий,
хотя бы десятое спеть,
забвенное слово «свобода»
по-русски осмыслить успеть.
Не мысля толпе на потребу,
но именно потому,
успеть бы свой выполнить жребий -
народу помочь своему.
Поэт не имеет опалы,
спокоен к награде любой.
Звезда не имеет оправы
ни черной, ни золотой.
Скажу, вырываясь из тисков стишка,
тем горлом, которым дышу и пою:
«Да здравствует Научно-техническая,
перерастающая в духовную!»
Я последний поэт России.
Не затем, что вымер поэт -
все поэты остались в силе.
Просто этой России нет.
Жаль, что проходит «на ура»
стихов давнишних часть.
Они написаны вчера,
вчера — то есть сейчас.
Я их писал на злобу дня,
писал я, осерчав.
Клянут меня, клеймят меня -
вчера, как и сейчас.
Они застыли в злобу лет.
К чертям бы им пора!
Конца их преступленьям нет
сейчас, как и вчера.
Стих и неплох, но не дай бог,
что персонаж пера
вдруг станет «злобою эпох»
и завтра, как вчера.
Сделаем наш мир уютней
И хоть капельку теплей.
Скинь и ты, зашедший Путник,
Плащ усталости скорей.
Сбрось с себя печали, злобу,
Страхи, страсти и тоску.
Отодвинь свои невзгоды,
Посмотри на красоту!
Сколько жизни в этом мире!
Сколько дружбы и любви!
Подхвати скорее лиру:
Пой, пиши и говори!
У поэта внутри вечный конфликт, тенью сомнения лечь норовит,
Разные демоны, б**дь, сверхидеи, порою стремление лечь под гранит,
Хаос и боль, траблы с собой, страхи, свобода, танатос, любовь,
Про меня пишут, что я истерично читаю. Конечно, *бать, я живой!
Своими песнями я не исправил этот мир;
Я ухожу, а он останется таким, как был.
Мои стихи не сдвинут горы — это просто след,
Просто надгробие над местом, где лежит поэт.