Я чувствую что отдал всю душу человеку, для которого она — то же что цветок в петлице, украшение, которым он будет тешить свое тщеславие только один день.
— Вы же говорили мне, что уничтожили портрет!
— Это неправда. Он уничтожил меня.
Я чувствую что отдал всю душу человеку, для которого она — то же что цветок в петлице, украшение, которым он будет тешить свое тщеславие только один день.
— Вы же говорили мне, что уничтожили портрет!
— Это неправда. Он уничтожил меня.
У нас принято говорить о «тайных» пороках. Но тайных пороков не бывает. Они сказываются в линиях рта, в отяжелевших веках, даже в форме рук.
— Ты всё это серьёзно говоришь, Гарри?
— Совершенно серьёзно, Бэзил. Не дай бог, чтоб мне пришлось говорить когда-нибудь ещё серьёзнее, чем сейчас.
Каждый, кто любит поучать других, начинает с обещания, что это будет в первый и в последний раз, а потом беспрестанно его нарушает.
…во фраке и белом галстуке кто угодно, даже биржевой маклер, может сойти за цивилизованного человека.
Никогда я не позволю им рассматривать мое сердце под микроскопом.
– Дориан настолько умен, мой милый Бэзил, что не может время от времени не делать глупостей.
– Но брак не из тех «глупостей», которые делают «время от времени», Гарри!
Художник должен создавать прекрасные произведения искусства, не внося в них ничего из своей личной жизни.
Ведь порок всегда накладывает свою печать на лицо человека. Его не скроешь.
Мы утратили способность отвлеченно воспринимать красоту.